Что то давно здесь не было ничего из работ Ренначки.

19.12.2009 в 03:12

Я не злая. Я — хаотично добрая.

2. Просто друзья
Он сам не знает, зачем во все это влез.

Просто она вдруг начала задыхаться. И озлобленной, саркастичной, едкой Ли, к которой он привык, не стало. Осталась только она – дрожащая, как от холода, и задыхающаяся.

Он не мог не попытаться помочь ей.

И увяз по уши.

…

Они все знают Ли.

Ли не прощает тех, кто видел ее слабой. Ли вообще не умеет прощать. Ли сживет его со свету за то, что он видел ее слабой. За то, что он видел ее задыхающейся и дрожащей, и за то, что он обнимал ее и гладил по спине. Ли не терпит ничьих прикосновений.

И он всегда это знал.

…

Она поднимает голову.

Улыбка на ее бледных губах, как всегда, насмешливая. Она смотрит на него с этой своей нехорошей улыбкой, а он пытается предсказать, что она сделает дальше.

Укусит?

Она выскальзывает из его объятий.

– Думаю, на этом твой долг перед вожаком нашей славной стаи можно считать исполненным, - произносит она. Тихо, очень тихо, словно бы боится заговорить громче – вдруг голос дрогнет. – Топай отсюда.

– Долг? – переспрашивает он.

– Наш альфа-волк все равно не позволит мне сделать что-нибудь не то, - кривится она. – Так что топай отсюда, Пол. Зря бегал.

Он хочет возразить, но она вдруг резко подается вперед и зажимает ему рот ладонью:

– Заткнись.

И так же быстро отступает назад, поворачивается к нему спиной и застывает так.

Дает ему шанс развернуться и уйти, просто уйти, и не увязать по уши в ее проблемах, не увязать по уши в проблемах Сэма, а просто уйти. И забыть все, что только что было.

Он не двигается с места.

…

Он помнит ее живой – такой, какой она была до того, как Сэм впервые превратился. Он помнит ее человеком, тогда, когда и он сам еще был просто человеком. Они все считали ее красивой.

Она и сейчас такая же. Нет, сейчас она, может быть, даже лучше, сейчас она старше, а тогда она была еще девчонкой. Но сейчас он не может назвать ее живой, сейчас она почти что мертвая. Только вот почему-то дышит, говорит и двигается.

Он прячет эти воспоминания всякий раз, когда обращается. Не хочет, чтобы кто-нибудь знал, что он помнит ее другой.

…

– Знаешь, почему Сэм все время посылает тебя за мной? – она не оборачивается. Ей не надо оборачиваться, чтобы убедиться, что он все еще здесь – она чувствует его запах.

– Потому что мы друзья, - отвечает он.

Она фыркает.

– Пошутил. Я тебя знать не знаю.

– Ты знаешь все мои мысли. Даже те, которые я не хочу, чтобы ты знала.

Она фыркает снова.

– Ну надо же. И это, по-твоему, делает нас друзьями?

Может, это и правда ничего не значит, и они никакие не друзья, но это лучше, чем то, куда клонит она.

Сэм хочет, чтобы она сменила объект своей нездоровой привязанности.

Он пожимает плечами. И не говорит ни слова.

…

URL

19.12.2009 в 03:12

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

3. Просто беги.
…

Она никогда не верила в бога. Никогда не верила в доброго бога, который смотрит на нее с небес и укоряющее качает головой, когда она делает что-то не так. Не верила в чашу, куда по капельке стекают все ее дурные поступки – осознанные, умышленные. Не думала, что эта чаша когда-нибудь переполнится, и на нее выльется вся тысяча несчастий.

Когда в ее жизни появился Сэм, все перемешалось.

Она ненавидит его за это. Он ворвался в ее жизнь, резко, без стука, просто вдруг оказался рядом и изменил все. Просто вдруг оказался рядом и заставил ее поверить, что он всегда будет рядом, они всегда будут вместе, и он будет почвой под ее ногами и воздухом, которым она дышит, он будет принадлежать ей и только ей, а она будет его и только его, и весь остальной мир перестанет иметь значение.

Она до сих пор помнит, как это – когда тебе никто не нужен. Никто, кроме Сэма. Она до сих пор помнит это ощущение – уверенность, что что бы она ни сделала, Сэм всегда будет рядом. До конца. До последней капли. Она до сих пор помнит то уютное чувство защищенности от всего и помнит, как оно бывает – когда от счастья хочется только улыбаться, улыбаться и улыбаться.

Не может забыть.

Она ненавидит его за то, что он заставил ее раскрыться, заставил выползти из плотного кокона, защищавшего ее от всего плохого в этом мире…

… а потом выкинул ее прочь, как надоевшую, сломанную игрушку.

И она не может его простить.

…

– Это пир во время чумы, - бурчит Джейк, и она с ним согласна.

Бедняжка Джейк, она могла бы его понять, если бы не тонула так в своей собственной боли. Бедняжка Джейк, чьи мысли насквозь пропитаны Беллой Свон и удушающим, липким запахом вампиров.

Его история похожа на ее, в ней так же много боли, пустоты и разочарований; но он натягивает на себя улыбающуюся гангстерской улыбкой маску и шутит, смеется и делает вид, что все в порядке, а она больше не может. И поэтому ее считают главной проблемой, и поэтому она ненавидит и Джейка тоже.

– Не знала, что черно-белое снова в моде, - хмыкает она, указывая на его кроссовки – один белый и новый, а второй черный и потрепанный. Она знает, почему так вышло, и знает, что у него просто нет другой обуви, но она не может удержаться и не задеть его. – Вот потому-то она и выбрала Каллена.

Эмбри с трудом удерживает Джейка, когда тот бросается на нее, и она смеется – хрипло и зло, потому что какой-то части ее существа хочется сейчас драки, хочется крови, хочется другой боли.

Не…

– Ли!

Великий миротворец. Альфа-самец. Сэм.

Сэм, которого она не может перестать любить.

Смех замирает на ее губах.

– Полагаю, моя вечеринка окончена, – выдавливает она. В горле застревает мерзкий комок, и говорить, дышать и глотать больно, а еще от дыма щиплет глаза, и за спиной Сэма – Эмили, Эмили с ее изуродованным лицом и сочувственной улыбкой.

Эмили жалеет ее.

И от этого становится еще хуже.

Она поворачивается спиной, медленно, поднимает руки над головой, поводит бедрами в ритме музыки, а потом резко стягивает с себя платье, перекидывается и бросается вперед, в лес, дальше от огней, шума и смеха.

Она знает, что Сэм может ее остановить. Если захочет. Если вдруг ему все-таки не все равно.

…

Он остановил ее тогда.

Удержал ее, испуганную, переполненную какими-то новыми, незнакомыми ей ощущениями. Она помнит его горячие, лихорадочно горячие руки, помнит прикосновения его горячих губ к ее коже, помнит жар – странный жар – исходящий от него.

Может быть, она должна была удержать его тогда. Не отталкивать, не вырываться, не убегать. Может быть, если бы она осталась тогда с ним, и он обратился при ней, рядом с ней, она была бы его Эмили. Она была бы его парой.

Но она сбежала.

…

И она бежит сейчас, бежит прочь, не думая ни о чем, кроме бега.

Бежать – это все, что сейчас важно.

И кто-то сейчас с ней, чье-то волчье сознание связано с ее волчьим сознанием, и два волка бегут через лес, но она не узнает – не хочет узнавать – его.

…

Сэм не останавливает ее.

…

URL

19.12.2009 в 03:13

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

3. Просто беги.
…

Она никогда не верила в бога. Никогда не верила в доброго бога, который смотрит на нее с небес и укоряющее качает головой, когда она делает что-то не так. Не верила в чашу, куда по капельке стекают все ее дурные поступки – осознанные, умышленные. Не думала, что эта чаша когда-нибудь переполнится, и на нее выльется вся тысяча несчастий.

Когда в ее жизни появился Сэм, все перемешалось.

Она ненавидит его за это. Он ворвался в ее жизнь, резко, без стука, просто вдруг оказался рядом и изменил все. Просто вдруг оказался рядом и заставил ее поверить, что он всегда будет рядом, они всегда будут вместе, и он будет почвой под ее ногами и воздухом, которым она дышит, он будет принадлежать ей и только ей, а она будет его и только его, и весь остальной мир перестанет иметь значение.

Она до сих пор помнит, как это – когда тебе никто не нужен. Никто, кроме Сэма. Она до сих пор помнит это ощущение – уверенность, что что бы она ни сделала, Сэм всегда будет рядом. До конца. До последней капли. Она до сих пор помнит то уютное чувство защищенности от всего и помнит, как оно бывает – когда от счастья хочется только улыбаться, улыбаться и улыбаться.

Не может забыть.

Она ненавидит его за то, что он заставил ее раскрыться, заставил выползти из плотного кокона, защищавшего ее от всего плохого в этом мире…

… а потом выкинул ее прочь, как надоевшую, сломанную игрушку.

И она не может его простить.

…

– Это пир во время чумы, - бурчит Джейк, и она с ним согласна.

Бедняжка Джейк, она могла бы его понять, если бы не тонула так в своей собственной боли. Бедняжка Джейк, чьи мысли насквозь пропитаны Беллой Свон и удушающим, липким запахом вампиров.

Его история похожа на ее, в ней так же много боли, пустоты и разочарований; но он натягивает на себя улыбающуюся гангстерской улыбкой маску и шутит, смеется и делает вид, что все в порядке, а она больше не может. И поэтому ее считают главной проблемой, и поэтому она ненавидит и Джейка тоже.

– Не знала, что черно-белое снова в моде, - хмыкает она, указывая на его кроссовки – один белый и новый, а второй черный и потрепанный. Она знает, почему так вышло, и знает, что у него просто нет другой обуви, но она не может удержаться и не задеть его. – Вот потому-то она и выбрала Каллена.

Эмбри с трудом удерживает Джейка, когда тот бросается на нее, и она смеется – хрипло и зло, потому что какой-то части ее существа хочется сейчас драки, хочется крови, хочется другой боли.

Не…

– Ли!

Великий миротворец. Альфа-самец. Сэм.

Сэм, которого она не может перестать любить.

Смех замирает на ее губах.

– Полагаю, моя вечеринка окончена, – выдавливает она. В горле застревает мерзкий комок, и говорить, дышать и глотать больно, а еще от дыма щиплет глаза, и за спиной Сэма – Эмили, Эмили с ее изуродованным лицом и сочувственной улыбкой.

Эмили жалеет ее.

И от этого становится еще хуже.

Она поворачивается спиной, медленно, поднимает руки над головой, поводит бедрами в ритме музыки, а потом резко стягивает с себя платье, перекидывается и бросается вперед, в лес, дальше от огней, шума и смеха.

Она знает, что Сэм может ее остановить. Если захочет. Если вдруг ему все-таки не все равно.

…

Он остановил ее тогда.

Удержал ее, испуганную, переполненную какими-то новыми, незнакомыми ей ощущениями. Она помнит его горячие, лихорадочно горячие руки, помнит прикосновения его горячих губ к ее коже, помнит жар – странный жар – исходящий от него.

Может быть, она должна была удержать его тогда. Не отталкивать, не вырываться, не убегать. Может быть, если бы она осталась тогда с ним, и он обратился при ней, рядом с ней, она была бы его Эмили. Она была бы его парой.

Но она сбежала.

…

И она бежит сейчас, бежит прочь, не думая ни о чем, кроме бега.

Бежать – это все, что сейчас важно.

И кто-то сейчас с ней, чье-то волчье сознание связано с ее волчьим сознанием, и два волка бегут через лес, но она не узнает – не хочет узнавать – его.

…

Сэм не останавливает ее.

…

URL

19.12.2009 в 03:13

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

4. Просто не забывай
…

– Что с нами случилось, Сэм? Как мы дошли до этого?

– Не знаю.

Она помнит ту ночь. Ночь бесконечных вопросов, хриплым шепотом произнесенных в душной темноте. Она стояла спиной к нему, лицом к морю – ей казалось, стоит только снова посмотреть на него, как раньше, ей снова станет больно.

Больно дышать. Больно жить.

– Что изменилось?

– Ничего.

Лжец, хотелось сказать ей. Потому что она чувствовала – каждой клеточкой своего тела – что-то изменилось. Что-то изменилось необратимо, бесповоротно, что-то в нем и, может быть, что-то в ней.

– Что нам делать?

Она много чего хотела тогда сказать. Слишком много всего. Но не говорила, только задавала бесконечные, злые вопросы.

Она могла бы сказать, что любит его.

Только вот верила, что это ничего бы не изменило.

…

Ли.

Они связаны. Вся стая связана между собой, но сейчас они вдвоем – два волка, бегущие через лес. И она хотела бы быть одна, а он понятия не имеет, что заставило его броситься за ней – и вряд ли это был Сэм.

Ее мысли – обрывки случайных фраз и случайно выхваченные, удивительно яркие картинки прошлого. Она чувствует себя вывернутой наизнанку, обнаженной – и не может понять, за что все это досталось ей, почему именно она должна страдать вот так – напоказ, перед всеми, как на сцене. Она не сделала ничего настолько плохого, чтобы заслужить это.

Жизнь дерьмо, – четко думает он, зная, что она прочитает эту его мысли.

Отвали, – думает она в ответ, – … только тебя тут не хватало

И бежит быстрее, быстрее, быстрее…

… она самая быстрая из них, но даже так она не может убежать боли.

Больно, больно, больно, – зло думает она, – … больно.

Я не Сэм, – откликается он, – … это не меня ты хочешь ткнуть в это носом.

…

Она резко тормозит. Разворачивается, мордой туда, откуда должен появиться он. Принюхивается.

Из Ла-Пуш несет дымом; она далеко, но все еще чует запах костров – от Сэма так просто не убежать.

Пол прав – она только и делает, что тыкает Сэма носом в то, что он сделал ей больно. Да, она не хочет быть его проблемой. (Она просто хочет быть его.) И да – она любит его. (Это похоже на любовь, и она не знает, какое другое слово сюда подходит.) Но она боится, больше всего на свете боится, что если вдруг она перестанет напоминать ему обо всех тех обещаниях, которые он не сдержал, он просто забудет. (А быть забытой – это хуже, чем смерть.)

…

Он влетает к морю вслед за ней, и по инерции чуть было не врезается выступающий кусок скалы. Она мысленно фыркает.

Я бы хотела поступить в колледж, – думает она. Просто чтобы посмотреть, как выглядит удивленный волк.

Но он не удивляется. Или удивляется, но незаметно. Его мысли обрывочные и нечеткие, как будто бы он что-то пытается скрыть, но это явно не относится к ее словам.

А она ловит себя на мысли, что ей хорошо с ним. Спокойно.

Да, - проскальзывает в его мыслях. И тут же сменяется какой-то мешаниной образов машин, футбола и прочей типично мужской ерунды.

Она смеется.

Мы – друзья, Пол. Ты сам сказал.

И ныряет вниз со скалы. Прыгает – волчицей, и, как когда-то Джейк, изменяется в полете, чтобы войти в воду уже человеком.

Он превращается на утесе, и прыгает за ней просто Полом. Открывает глаза в темной воде, и во вспененной воде смутно различает ее лицо – ему кажется, что она улыбается.

Они выныривают, синхронно, и на ее губах действительно улыбка – но непривычная. Не злая, не едкая, не насмешливая – просто улыбка.

Они выныривают рядом, и она улыбается, и она всегда ему нравилась, и это правильный момент, но…

… она брызгает ему в лицо водой и снова ныряет.

Половинка луны размыто отражается в темном море.

…

URL

19.12.2009 в 03:13

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

5. Просто ударь меня
…

– Ли, скажи Полу, пусть починит нам телевизор! – кричит Сью.

– Какому Полу? – бурчит она себе под нос.

Сет издает что-то среднее между фырканьем и хмыканьем.

Она закатывает глаза и запускает в него подушкой.

– Пол не умеет чинить телевизоры, мам! – кричит она в ответ.

Сэм умеет чинить телевизоры.

Сэм умеет все. Сэм – вожак стаи. Сэм, отношений с которым ее родители никогда не одобряли.

Интересно, когда слишком рано превращается в давно пора? Интересно, когда из девочки, которой еще слишком рано заводить серьезные отношения, она превратилась в женщину, которой давно пора было бы найти себе спутника жизни?

Только вот тот самый спутник, с которым она охотно провела бы жизнь, уже давно нашел себе другую.

Ты будешь моим спутником, Сэм? Нет, Ли, я буду спутником Эмили.

– Билли говорит, что Пол с Джейком на днях чинили им телевизор, - Сью останавливается в дверях, смешной фартук повязан поверх домашнего халата. Ее руки по локоть в муке. Она хмурится, но уголки ее губ чуть подрагивают, как будто бы она вот-вот улыбнется. – Пусть и нам починят.

Ли никогда не нравилась вот эта вот мамина хитрая улыбка – всякий раз, когда она заговаривает о Поле.

– Джейк, - фыркает она. – Да я лучше сама починю.

Сет снова хмыкает.

– Ли…

– Нет у нас ничего! – взрывается она. – Нет, мам, нет. Нет, и не будет. И я сама починю этот чертов телевизор!

Ее руки чуть подрагивают, но и только. Ее не трясет, она не задыхается, и ей почти не больно.

Она боится даже подумать об этом, но, похоже, ее раны затянулись тонкой корочкой.

…

Ей хватает стаи, по поводу и без подкалывающей ее по поводу их ночного «подводного плавания».

(Вдвоем. Без одежды.)

Ей хватает матери, то и дело вспоминающей о Поле – по поводу и без.

Куда вы с Полом сегодня собираетесь?

Ей хватает всего Ла Пуш, пытающегося свести их вместе – как будто бы между ними есть что-то такое, чего она сама не видит.

(Или не хочет видеть.)

И ей не хватает Сэма, не хватает боли в его глазах, не хватает злости, не хватает ярости…

… и пусть она отчаянно пытается показать ему, что она тоже может быть довольна жизнью без него, как он доволен жизнью без нее – ему все равно. Он этого просто не видит. Он равнодушен, безразличен, хладнокровен. Он счастлив.

Но не с ней.

…

– Моя мама думает, что мы с тобой пара, - фыркает она. Очень в своем стиле, очень как Ли – едкая насмешка, скрывающая что-то совсем другое.

Он пожимает плечами.

Он мог бы рассмеяться в ответ – как она, наверное, и хочет; но он не смеется. Для нее это смешно; она, Ли, и он, Пол – это вам не Ли и Сэм. Ли и Сэм для нее правильно. О Ли и Сэме они все знают, вольно или невольно выхватывая обрывки ее мыслей.

Он должен бы был рассмеяться, но он не смеется.

– Эй! – она запускает в него мячом.

Они на заросшем сорной травой старом баскетбольном корте, где всего одно нормальное кольцо, и ее короткие волосы торчат во все стороны, а на коже блестят капельки пота….

… он помнит ее с длинными волосами, и помнит, как блестели капельки воды на ее обнаженном теле. Скрывать это от остальных – сложно, слишком сложно; но он все равно прячет эти мысли, запирает их как можно дальше в самом темной уголке сознания, чтобы не всплыли ненароком, чтобы она не прочитала.

Он знает, что она не хочет этого знать.

Он ловит мяч на лету, и их игра продолжается.

…

Они друзья.

Друзья-друзья-друзья, как сказала бы она.

Они играют в баскетбол. Они ходят по магазинам. Они почти синхронно закатывают глаза, когда Джейк снова заводит свою вечную пластинку про то, как неправильно, что его драгоценную Беллу Свон вот-вот обратят в вампира их добрые соседи Каллены. Они пекут печенье в два часа ночи, перемазавшись тестом с головы до ног, смеясь и шикая друг на друга, чтобы вдруг не разбудить Сью – а то уж она-то б устроила им «сладкую жизнь» за погром на ее кухне. Они чинят старую машину Пола, запершись в его гараже; у нее получается лучше, и она дразнит его девчонкой. Они смотрят кино, выбирая фильмы по очереди – первый он, второй она. Они проводят вместе столько времени, что каждый потихоньку начинает забывать, зачем это все ему было нужно, зачем он во все это ввязывался – просто это затягивает, и они почти идеальные друзья.

И они подкалывают друг друга, словно бы без насмешек их дружба угрожает перейти во что-то другое.

…

Она приходит с ним к Эмили.

Пересиливает себя, стискивает зубы и уговаривает переступить порог, сделать еще один шаг – навстречу ей, когда-то сестре и подруге, а теперь… теперь просто мертвой.

Эмили мертва для нее. Пусть, это была не ее вина. Пусть, все твердят, что Эмили не виновата, что Сэм выбрал ее. Для Ли – она виновата.

И Сэм виноват.

И она сама, Ли, тоже виновата – потому что она родилась не такой, не годной, недостаточно хорошей, чтобы быть парой Сэму…

… уродом, выродком, ошибкой природы, единственным оборотнем-женщиной.

Но Пол берет ее за руку, и она переступает порог.

…

Эмили обожают все.

Она не знает, почему. Просто… вся стая обожает ее. Весь Ла-Пуш обожает ее. Эмили всенародная любимица – и Ли многое бы отдала, чтобы знать, как она добилась всего этого.

…

Когда Сэм выходит на задний двор, она выскальзывает за ним.

От шума и смеха у нее болит голова. Она проклинает ту минуту, когда вдруг решила попытаться стать дружелюбнее, прийти туда, где собирается стая. Они – семья, но эта семья украла у нее все.

И, глядя на Пола и Джареда, устроивших сеанс армрестлинга, глядя на смеющихся Эмбри и Сэта, глядя на Эмили, с ее вечной-счастливой-материнской улыбкой на губах, она чувствует себя лишней.

Как мертвец на празднике жизни.

– Ударь меня, - говорит она. Подходит к нему, хватает за руку, прижимает к своему лицу.

Отчаяние вдруг снова накрывает ее с головой, отчаяние, которое хоть как-то притуплял Пол, когда был рядом, но сейчас Пол в доме, с остальными, и есть только она и Сэм, как раньше, как когда-то.

Ей хочется, чтобы на ней тоже оставалась его метка, как на Эмили, чтобы она тоже была его – частная собственность, меченая территория…

… свобода? Ей не нужна свобода, ей не нужна сила, ей не нужен весь мир, ей нужен только он.

И когда она рядом с ним, отчаяние накрывает ее с головой. Соленой волной сдерживаемых слез и боли.

– Ударь меня, - шепчет она, и голос ее прерывается, потому что ей не хватает воздуха.

А Сэм смотрит на нее. Смотрит, как на сумасшедшую, как на случайную встречную, которая вдруг почему-то подошла к нему и стала требовать неизвестно чего. Импринтинг выжег Ли из памяти Сэма, выжег ложную и неправильную любовь, в которой он клялся ей, и Ли-девушки там нет.

Есть волчица из его стаи.

И альфа-самец приказывает ей:

– Соберись, Ли.

Вырывает руку и уходит обратно, в дом.

…

URL

19.12.2009 в 03:14

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

6. Просто скажи - да
…

Она избегает его.

На самом деле она избегает всех знакомых, но до всех ему дела нет. По идее, его не должно трогать и то, что она избегает его, но за то время, пока они были друзьями, он слишком привык к тому, что Ли всегда рядом.

Ему не хватает ее. Он не хочет в этом признаваться, но ему не хватает ее, и это то и дело проскальзывает в его мыслях. Он повторяет, что все к лучшему, потому что она – та самая несносная злючка Ли, та самая, что отравляла жизнь всей стаи с самого первого момента, та самая, которой ночами снятся странные, больные сны о Сэме…

… но это ничего не меняет. Это, может, и к лучшему, это, может, и шанс для него вырваться из этой странной игры, в которую играют Сэм и Ли, но…

… он не хочет сдаваться.

(Уступать ее ему.)

Ему снятся злые, рваные сны, в которых они снова на том же месте, в том же лесу, и она все так же цепляется за его руки, за него – как будто бы она хочет, чтобы он помог ей. Чтобы он был рядом.

…

В супермаркете он сталкивается со Сью Клируотер.

– Где пропадаешь, Пол? – спрашивает она вместо приветствия. – Что-то тебя давно не видно было.

– Здравствуйте, миссис Клируотер, - отвечает он и не знает, что сказать дальше. Ваша дочь избегает меня? Это смешно.

– Ли в парфюмерном, - говорит она, и он готов поклясться, что она подмигивает ему.

…

Он останавливается рядом с ней. Хочет сказать что-то в духе их прежних приветствий, но – почему-то – не может. Не подходит это сюда. Совсем не подходит.

Она вертит в руках флакон духов. Потом резко оборачивается, к нему, и на ее губах улыбка прежней злючки Ли, подбородок упрямо задран вверх, и во всей ее позе – вызов. Попробуй укуси.

– Ну?

– И тебе привет, - отвечает он. – У меня все хорошо, спасибо, что спросила. А у тебя как дела, подруга?

Она фыркает.

– А я на работу устроилась.

– Кем, ветеринаром? – усмехается он.

Все как раньше.

Она хмыкает. Брызгает духами на запястье, протягивает ему.

– Как тебе?

Он наклоняется к ее руке, вдыхает и морщит нос.

– Сладко.

– Ага, – кивает она. – Как у Эмили.

Он молчит.

Она выдергивает руку, улыбка сходит с ее губ. Она похудела за то время, что они не виделись, она отощала – как злой, оголодавший волк по весне, и она бледнее, чем обычно.

– Только от Эмили псиной не пахнет, - добавляет она. Без улыбки ее слова получаются просто злыми. Злые слова, за которыми она так привыкла прятать боль.

Он отбирает у нее флакон.

– Забудь ты про Эмили. Ты другая.

– Ага. Эмили у нас образцово-показательная девушка, а я…

– А ты лучше, - быстро говорит он. Обрывает ее на полуслове, и она осекается, смотрит на него – молча, без улыбки.

…

Они выставляют Сета за дверь, но он особо и не возражает. Ухмыляется до ушей, явно довольный, и бормочет себе под нос что-то про наконец-то. Сью с хитрой улыбкой сообщает, что давно хотела заглянуть к Билли Блэку, и уходит вслед за Сетом.

Ли предлагает Полу чаю, но он качает головой.

Тогда она так и застывает возле стола, положив одну руку на крышку чайника, а другой перебирая бахрому на скатерти. Она не улыбается, но в ее глазах нет вызова. И нет злости. И боли тоже нет.

(Хотя все они знают, что было в ту ночь, когда она сказала «да» Сэму. Он впервые обратился.)

Он подходит к ней. Дотрагивается до ее руки – их пальцы сплетаются. Другой рукой он касается ее лица, и она трется щекой о его ладонь. У нее гладкая, ровная кожа. Она пахнет так, как пахнет только Ли. За окнами темно, и почти полная луна тускло светит сквозь темные, рваные облака.

Он наклоняется к ней…

… она упирается ладонью ему в грудь. Несильно отталкивает.

Они замирают.

Я не Сэм, - четко думает он, но она человек, и не может читать его мысли. Не сейчас.

Ему не хватает этого. Ему не хочется говорить вслух.

Она качает головой. Ей тоже не хочется говорить.

Я не перекинусь в волка и не убегу в лес, - думает он, но не произносит ни слова.

Она стискивает его пальцы.

– Скажи «да», - просит он. – Просто скажи «да».

Жуткий вой вдруг разрывает хрупкую тишину на части. И они оба знают, кому он принадлежит. Оба знают, что он значит.

…

Тревога.

…

URL

19.12.2009 в 03:14

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

7. Просто поймай меня, если я упаду
…

Есть моменты, когда почти все кажется незначительным. Есть моменты, когда твоя реальность собирается в одной точке, в одной пульсирующей мысли, и эта мысль занимает все, заслоняет все остальное, и медленно-медленно начинает высасывать из тебя жизнь.

Как пиявка.

Как вампир.

Сэм – ее вампир. Или Сэм был ее вампиром?

«Был» или «есть». Прошедшее время или настоящее. Прошлое, забытое, отпущенное прошлое или настоящее, болезненное, рвущее изнутри настоящее.

Ли не знает ответа. Пока не знает.

…

Есть моменты, когда все кажется незначительным. Все разногласия, ссоры, все шепотки и перемигивания за спиной. Все недомолвки и невысказанные обиды.

Есть моменты, когда семья снова становится семьей, единицей, а не разрозненными группками, не детьми и родителями, не братьями и сестрами, а просто семьей. Единой.

И это действительно больной безумный мир, потому что только несчастье может так сплотить. Только кто-то чужой, кто-то злой, кто-то опасный может заставить нас перестать быть пауками в банке.

Чужой. Злой. Опасный.

Для оборотня три этих слова могут значить только одно. Ответ, который сам срывается с языка. Ответ, который даже не надо обдумывать. Чужой, злой, опасный – вампир.

Вампиры.

…

Она знала, что так будет, и что к этому все придет.

Другое дело, что ей было все равно. Другое дело, что Сэм и Эмили были для нее красной тряпкой похуже Виктории. Другое дело, что все ночные патрулирования, все погони за ускользающей тварью, все выматывающие ночи без сна и бесконечные обсуждения новых планов охоты и нападения – не это выпивало все ее силы. Она была слишком погружена в себя и в свою боль, чтобы действительно замечать, что все идет к войне.

Но сейчас все реально.

И ей страшно. Пусть не за себя – ей все равно страшно.

…

Она садится рядом с Полом, скрещивает ноги, сплетает пальцы. Он поворачивает голову в ее сторону, улыбается уголками губ. Улыбка усталая, вымученная, и она чувствует, что он тоже боится.

И, может быть, тоже не за себя.

– Хорошо, когда есть, что защищать, - произносит она. Смотрит на Джареда, на Квила, на Сэма – готовых порвать глотки тем, кто осмелился покуситься на их вторые половины. – Импринтинг – странная штука.

– Тебе тоже есть кого защищать, - замечает Пол. – Всем нам есть, что защищать.

Она кивает.

– Да. У меня есть мама и Сэт.

И ты, – шальная мысль проскальзывает в ее сознании слишком четко, чтобы она смогла ее проигнорировать.

Слишком четко.

Она смотрит на Пола, на его лицо, чуть подсвеченное пламенем костра, смотрит так, словно хочет запомнить навсегда, чтобы этот момент отпечатался в ее памяти.

Запечатлелся.

– На что это похоже? – спрашивает она. – Импринтинг.

Он пожимает плечами.

– Джаред говорит, это похоже на прозрение.

О да, Сэм прозрел.

Она кусает губы.

Всякий раз, когда ей кажется, что она вытолкнула его из своей жизни, Сэм снова вползает обратно. И если бы он именно вползал. Осторожно, аккуратно, медленно. Нет, Сэм врывается в ее жизнь так, как врывается вода в тонущий корабль – резко, неожиданно, ломая и круша все на своем пути.

А она хочет избавиться от всех мыслей о нем раз и навсегда.

Любым способом. Любой ценой.

…

– … тебя, – Пол что-то произносит, но она ухватывает только самое последнее слово – тебя.

Что заканчивается на «тебя»? Какое предложение заканчивается этим словом? И что кроется за этим предложением – боль, боль, боль и еще больше боли или что-то иное? Что-то светлое, что-то теплое. Что-то твердое и незыблемое, как твердая почва под ногами.

Ты поймаешь меня, если я упаду? Ты будешь там?

Она чувствует улыбку на своих губах. Чувствует ее, странную, глупую, неуместную счастливую улыбку, рвущуюся наружу несмотря ни на что.

Она улыбается.

– А ты?

А она?

– Я тоже, - шепчет она.

Накрывает ладонью его руку, подается ближе к нему. Он улыбается, улыбка идет ему – такая улыбка – теплая, широкая.

– И я тоже буду тебя прикрывать, дружище, – встревает Джаред. – Кровососам не пройти.

Ли тихо смеется.

Конечно. «Тебя».

«Я буду прикрывать тебя».

...

URL

19.12.2009 в 03:15

Natella

Я не злая. Я — хаотично добрая.

8. Просто... если это судьба, мы будем вместе вопреки всему
…

В тот самый, первый момент, когда он четко осознает, что она в опасности, ему вдруг становится больно дышать.

А потом он думает, что это смешно. Потом – что это символично. Потом – потом он не думает.

Потом боль и злость впервые соединяется во что-то одно, общее, единое; потом все его сознание концентрируется только на одном – помочь ей. Он знает, что не успеет. Знает, что не может успеть, знает, что она слишком далеко и вампиров между ними слишком много, но он все равно продирается к ней, все равно упрямо прогрызает себе путь. Потому что без нее – без нее все будет не так. Все будет неправильно.

И тогда он думает, зло, горько, отчаянно – а вдруг это оно, вдруг это его (их?) судьба, вдруг это то самое, что зовут импринтингом?

А вдруг?

Джейк успевает вовремя.

…

Он второй.

В мыслях стаи – сплошной сумбур: Джейк ранен, Джейк в опасности, надо помочь Джейку. Но он все равно смотрит сначала на нее, все равно, прежде чем повернуть морду к Джейку и попробовать ему чем-нибудь помочь, он смотрит на нее, на ее серую шерсть, потемневшую от крови.

Как ты?

Помоги Джейку, – отвечает она и добавляет, почти без паузы, – спасибо.

Я же сказал, что буду защищать тебя.

Она подходит к нему и быстро, слишком быстро, проводит языком по его морде. Слизывает кровь с уже подживающих ран.

Волчий поцелуй? – думает он.

Она не отвечает, но он ловит обрывок ее мысли: если это судьба… вопреки всему.

Помоги Джейку, – приказывает Сэм.

…

Она первая уходит. Первая улыбается Билли Блэку своей усталой, вымотанной улыбкой, первая говорит, что с Джейком все будет в порядке, и исчезает в сумраке.

Он хочет догнать ее; улыбается Билли, повторяет, что все заживет без следа, потому что они такие – волконаторы – и хочет догнать ее, но Сэм приказывает ему подождать.

И Пол никогда не мог сопротивляться приказам Альфы. Никто и никогда не мог.

Он останавливается.

Сэм подходит к нему, высокий и черный в темноте; он вяло думает, что Сэм и человеком такой – черный и большой. А еще он не может понять, что и почему изменило его мнение о Сэме, что и почему стерло всю его прежнюю – наивную – веру в непогрешимого вожака.

– Пол, - произносит Сэм. И умолкает.

Он ждет.

– Такого больше никогда не должно произойти, - наконец, продолжает Сэм. – То, что выкинула Ли – недопустимо.

Пол молчит.

Недопустимо? Может быть.

Она хотела умереть просто ради того, чтобы доказать Сэму, что она чего-то стоит. Это допустимо? Наверное, нет.

– Мы волнуемся за тебя, - Сэм смотрит на него. Пристально, не отводя взгляда ни на мгновение. – Ли – как часовая бомба. Мы не можем изменить то, что она – наша сестра, одна из нас, но мы обязаны не дать ей взорваться. Иначе последствия будут катастрофические.

Катастрофические?

Да. Но столько ли для Сэма и для стаи, сколько для самой Ли?

– Я сказал Эмбри, чтобы он присматривал за ней. Тебе больше не надо…, - пауза. Крошечная, неприятная пауза, – … быть с ней.

Не надо?

Тогда Пол ухмыляется. Волчьей ухмылкой.

Если это судьба… вопреки всему.

– Это приказ? – спрашивает он.

И на мгновение ему кажется, что Сэм сейчас так и скажет – да, это приказ. И он не знает, что случится потом. Но что-то должно случиться. Потому что если это судьба…

… Сэм качает головой.

…

Он думает о том, как заговорит с Ли, и носком ботинка рисует на песке странные узоры. Он пытается найти нужные слова – но в голове крутятся только три слова, а остальное все кажется лишним и неуместным.

Когда она подходит к нему, ему сначала кажется, что она – это Ли.

Но она не Ли…

– Привет, Пол. Тебя не узнать, – быстро произносит она. – Мне Сэм сказал, что Джейк…

Слова исчезают. Слова ничего не значат. Слов нет…

… нет вообще.
…

Она загадала – если она выживет, все изменится. Она отпустит свою боль. Она снова сможет просто дышать, и у нее снова все будет хорошо.

И она выжила.

Воздух пахнет морем, ветром и солью, и солнце медленно выползает из-за горизонта. Уже тепло, но ей и так всегда тепло. И там, внизу, на пляже Пол, Пол и сестра Джейка, и сейчас она спустится вниз и…

… ей хватает одного взгляда.

Она уже не та Ли, что цепляется за ускользнувшее. Не та Ли, которая не может признать, что все уже решилось, все уже определилось, и красная нить ее судьбы в очередной раз уводит ее дальше, не сюда. Это не ее финал. Не ее счастливая концовка. И не в ее честь звучит музыка и ползут по черном экрану красивые титры.

Это их история, Пола и Рейчел. Теперь уже – это их история.

И она не будет мучаться, не будет бесконечно-бесконечно-бесконечно задавать себе вопрос – а могла ли она это изменить?

Она поворачивается, чтобы уйти…

… но Пол удерживает ее за руку.

– Это как будто бы у тебя есть свое солнце, - произносит он.

И она сначала не понимает, о чем он говорит. Импринтинг.

А какая-то часть его сознания, какая-то крошечная, потаенная часть его сознания протестует против того, что он только что сказал ей. Какая-то часть его сознания не понимает, как он может сказать такое ей, Ли. А все остальное сознание не понимает почему этой крошечной части сознания вдруг так важно, что подумает Ли.

Он помнит, что она когда-то спрашивала его об этом.

А все остальное на свету выглядит совсем иначе, чем казалось раньше, в темноте.

– Я пойду, - тихо вмешивается Рейчел.

И он не может отпустить ее. Не может отпустить свое солнце и снова оказаться в темноте.

Если это судьба, мы будет вместе вопреки всему.

Если это судьба…

…

URL