Я не злая. Я — хаотично добрая.
Veronica: You wouldn’t happen to know if he was with - and by ‘with’ I mean with - someone other than Meg?
Logan: Well there was this one girl. She was uh, blonde. Petite. Smelled of marshmallows and promises.
Veronica: Promises … that’s the name of my perfume!
ВыживаяНазвание: Выживая
Автор: levity
Переводчик: Renna
Ссылка на оригинал: community.livejournal.com/veronica100/23897.htm...
Пейринг: джен; Лили, Логан, Вероника
Рейтинг: G
Спойлеры: первый сезон, “Return of the Kane”
Дисклеймер: не претендую даже
Разрешение на архивирование: спросите
И только попробуйте что-нибудь сказать о моей страсти к минимализму!
Когда Лили смеялась – искренне смеялась – ее лицо преображалось. И она знала об этом. Гордилась этим. Смеясь, она сияла как солнце. Она привыкла жить полной жизнью.
Когда Логан смеется, в его глазах нет веселья. Его смех скорее циничный, чем веселый. И его душе слишком много пустоты, чтобы он мог сиять, и слишком много противоречивости, чтобы его это беспокоило. Его смех может быть жестоким, резким, причиняющим боль. И он это знает.
Вероника не смеется. На самом деле, она просто не позволяет себе смеяться, но иногда смех все-таки вырывается наружу. И она пытается подавить его, убедить себя, что она не должна смеяться. Но она хочет.
Занавес
Послание в бутылкеНазвание: Послание в бутылке
Автор: Renna
Пейринг: Логан/Вероника
Рейтинг: PG
Жанр: ангст, романс
Спойлеры: второй сезон, “Normal is the Watchword”
Предупреждения: автор – маниак, авторское видение персонажей и их взаимоотношений, бред и все такое.
Дисклеймер: отказываюсь, отказываюсь
Разрешение на архивирование: спросите
Примечание: наверное, это будет серия. Таких ангстово-флаффных ЛоВе зарисовок. В конце концов у автора есть целых два с половиной сезона и шесть месяцев пропущенных моментов. А, может, это не будет серией. Не знаю. Номера на всякий случай ставлю. И они могут меняться. В зависимости от хронологии. И вообще - автор-маниак.
Спасибо Еве-Лотте, Marmuzetka и Darya – я вас люблю, девушки.
[Один]
Она знает, где выключатель – слева, возле зеркала – нужно только протянуть руку и нащупать его. Помнит большинство предметов в этом холле, помнит ряд киноафиш на стенах. Здесь почти ничего не изменилось – два года, убийство и самоубийство – а все по-прежнему так же. Как было когда-то, когда Лили без стука заходила внутрь, включала свет и звала ее за собой. Заходи, не бойся, - говорила она, словно бы весь этот дом принадлежал ей. И Вероника, та, пятнадцатилетняя Вероника, заходила внутрь и боязливо оглядывалась, словно бы в этом – зайти без стука – было что-то предосудительное.
Она знает, где выключатель, но даже не тянется к нему рукой – просто стоит в темном холле, вслушиваясь в сонную тишину темного дома. Стоит и пытается подавить то странное, непонятное и неопределенное чувство, от которого каждую клеточку тела сводит неприятной и, одновременно, приятной судорогой. Волнительное ожидание, или ожидаемое волнение, или просто страх. Испуг. Неуверенность. Много всего, вместе, и ничего по отдельности.
– Логан? – она вздрагивает от звука собственного голоса, вздрагивает и оборачивается, и пугается собственного отражения. Темный силуэт в темном зеркале. В темном доме. В темном, пустом доме.
Она делает глубокий вдох и пытается успокоиться. Закрывает глаза и выдыхает воздух. А потом снова вдыхает.
И беззвучно шепчет, только для себя и не для кого больше, задает вопрос, ответ на который очень хотела бы знать, хотела бы, но не знает – зачем?
И, правда – зачем?
– Логан? – еще раз, уже тише зовет она. Глубокий вдох – его нет дома или он не хочет меня видеть – и медленный выдох. Дыхание. Правильное дыхание. Только вот беспокойство – волнение? – никуда не уходит. Ожидание или предвкушение.
Она не знает. Не знает – что. За окнами летний вечер, теплый и душный, и где-нибудь кто-нибудь ее ждет. Но не здесь.
Она уходит. Почти. Делает несколько шагов обратно, к двери, и только тогда замечает его. Точнее его отражение – второй темный силуэт в темном зеркале. За ее спиной.
В холле темно. Она знает, где выключатель – слева, возле зеркала – надо только протянуть руку и нащупать его. За окнами лето, и где-то ее ждут.
– Привет, - выдыхает она.
– Привет.
За окнами лето, и уже зажигаются фонари. Они стоят в темном холле – она возле двери, он – у лестницы, и ей хочется столько всего сказать, но она не знает, как. Где-то идут часы, размерено, беспрестанно – тик-так, тик-так. Между ними всего пара шагов и целая пропасть. И ей хочется что-нибудь сказать, что-нибудь еще, кроме того «привет», но она никак не может решиться. Любые слова, здесь, сейчас, в этой липкой темноте, будут лишними. Неуместными.
Она не знает, зачем пришла.
Не знает, почему ей так хотелось прийти, переступить через порог, включить свет, увидеть его. Почему ей хотелось прийти сюда, где она бывала раньше, давно, и была совсем недавно, пару дней назад, когда той чертовой пропасти между ними еще не было. Или была?
Или она всегда была?
И она никогда не верила ему, а он никогда не любил ее. И – любил? – то ли это слово вообще. Может быть, просто искал. Искал Лили, тот след, что она оставила в душе Вероники Марс.
Между ними пропасть и Лили. Подруга и любимая. Мертвая.
~~*~~
Полумрак комнаты, мерцающий экран телевизора, цветная заставка и надпись “Game paused”. Джойстик на диване, ряд пустых бутылок. Его жизнь в последние несколько дней. И она слабо улыбается – она и сама так жила. И пусть не совсем так, но похоже. Бессмысленно и растеряно. Только она смотрела фильмы – один за одним, не вникая в сюжет, просто смотрела, жила чужой жизнью и ждала звонка. Из больницы.
А ему и звонка-то ждать неоткуда.
Он подходит к окну, она же застыла в дверях – по-прежнему молча, так и не собравшись с мыслями, так и не поборов то ли волнение, то ли страх, то ли что-то еще, что мешало и мешает ей заговорить. Она просто молча поднялась по лестнице вслед за ним, хоть он и не приглашал – и едва ли бы пригласил – ее.
Глубокий вдох.
– Ты пришел ко мне, тогда. Почему?
Он пожимает плечами. Сглаживающий полумрак, чуть дрожащий свет – ей кажется, что она смотрит старое кино, черно-белое, а на самом деле серое. Хочется улыбнуться.
На столике ключи, старые журналы и полупустая бутылка, и нужно только протянуть руку…
– А ты пришла, чтобы это выяснить?
Она вздрагивает. И, правда – правда, правда, правда – зачем?
– Нет.
Теперь ее очередь. Пожать плечами, покачать головой, виновато улыбнуться – и уйти. Уйти, как хотела уйти когда-то. Далеко, далеко, далеко от отеля Камелот. От того, первого, отравляющего прикосновения. От не начавшейся еще зависимости. От… чего-то.
Нужно уйти.
Но она делает шаг вперед. Один, второй…
Медленно, неуверенно. Сквозь мерцающий свет и тягучее время, размазанное, расплывающееся – как ириски-тянучки. Идти вперед, вперед, вперед, пока между ними не останется двух-трех шагов, предельно личного пространства. Между своим и чужим.
И протянуть руку.
– Я хотела знать, как ты…
– Как видишь, - и он улыбается. И в этой улыбке весь тот, прежний Логан, который всегда улыбался – и всегда по-разному.
Ей хочется коснуться багрового кровоподтека на его щеке, хочется коснуться его кожи, его. Она протягивает руку и замирает. Два-три шага здесь, и пропасть там. Близко и далеко.
Пальцы дрожат.
~~*~~
Она снимает с полки первый попавшийся диск – «Послание в бутылке» - и улыбается. Потому, что это символично. И потому, что это их шанс – его и ее. Им надо просто пережить это лето. Просто пережить.
Вместе.
Она улыбается и садится на пол у его ног. Кладет голову ему на колени и улыбается. В никуда, никому – просто улыбается. Лили никогда не сидела на полу. И Логан и Лили никогда не смотрели «Послание в бутылке».
А она сидит. И смотрит с Логаном «Послание в бутылке».
Занавес
(или, если хотите, TBC)
ИзнанкаНазвание: Изнанка
Автор: Renna
Пейринг: Логан/Вероника
Рейтинг: PG
Жанр: романс, флафф… странный флафф
Спойлеры: первый сезон, где-то после “Hot Dogs”
Предупреждения: POV Вероники, автор-маниак, маниак болен, авторское видение
Дисклеймер: омг, если бы это было мое… я бы не писала фиков, я бы писала сценарий к четвертому сезону, млин
Разрешение на архивирование: спросите
Для Корлеоны – я ей обещала. Для Леси ака Whisper – я ее люблю, это она меня подсадила на ВМ. И особая благодарность Еве-Лотте – солнце, ты меня спасаешь. От Веро-ломки.
Четверг.
Это ничего не значит, просто четверг, день недели. Пятый от начала. Четвертый рабочий день. Семнадцатый день месяца. Просто четверг.
И в туфли набился песок.
Я смотрю на него. Просто смотрю – я люблю на него смотреть – не пытаюсь запомнить, просто смотрю. Как будто пытаюсь запрыгнуть в последний вагон уходящего поезда, не упустить последний шанс. Я смотрю на него.
Я люблю, когда он улыбается. Люблю его улыбку, когда она принадлежит мне, когда он улыбается мне и только мне. Не кому-то еще, не другой женщине, не другой девушке, не Лили – мне. Люблю, когда он смотрит мне в глаза, люблю, когда он прижимается лбом к моему лбу, люблю, когда он прижимает меня к себе – близко-близко, тесно-тесно, и даже воздуха – и того между нами не остается.
Я люблю… когда мне кажется, что между нами что-то есть.
Люблю этот чертов четверг.
~~*~~
– Ты мало ешь.
Я пожимаю плечами. Как тут объяснишь… я не могу есть. Просто не могу, у меня такое бывает, и я даже сама не знаю почему. То ли жизни в такие моменты слишком много, то ли наоборот слишком мало, но мое тело не хочет еды. Сопротивляется. Упирается. Да и я не настаиваю. Я просто не ем.
В туфли набился песок, и натирает ноги.
– Я не хочу.
Он покупает мне холодный коктейль. Я улыбаюсь. Его руки на моих бедрах, и все. Он обнимает и не обнимает меня – и то и другое одновременно – просто его руки лежат на моих бедрах. И мне хорошо. От одного этого прикосновения, от одного осознания того, что это все только между нами, только для нас.
Сегодня четверг.
– Что ты любишь? – я знаю о нем так много и так мало. Много – от Лили. Из ее рассказов, ярких, сумбурных, вызывающих. У Лили все было на грани, за гранью. Лили могла рассказывать о себе и о нем – смеясь. Рассказывать о тех безумствах, что они совершали вместе. И о тех, что хотели совершить. О сексе. О том, какой он.
А я сама ничего не знаю о нем. Я знаю, что Лили любила его. Знаю, что он любил Лили. И все. Вот и все.
– Что-то конкретное или вообще? – он смеется. Всякий раз, когда он смеется, я задерживаю дыхание. Собираюсь. Готовлюсь. Я боюсь его смеха. Я боюсь его.
– Вообще.
У меня руки дрожат. Да и я вообще дрожу – вся. И знаю, что он чувствует мою дрожь, и не знаю – что он подумает. Не знаю, но меня почему-то это волнует.
Меня многое волнует. Из того, что касается его.
Он улыбается. Я держу коктейль в одной руке, в правой, и пальцы немного сводит от холода. Мы стоим на пляже, неподвижно, и люди, должно быть, смотрят, видят, наблюдают. Мне страшно. Я дрожу.
– Тебе холодно?
– Нет, мне… холодно.
Закрываю глаза. В темноте лучше, спокойнее. В темноте… темно. Я пытаюсь успокоиться, но я дрожу и не могу унять дрожь. И натертые ноги ноют. И пальцы сводит от холода.
– В чем дело? – тихо спрашивает он. Привлекает меня к себе, прижимает, обнимает – меня, напуганную, дрожащую, и не от холода, не от ветра. От того, что я боюсь его. Странный, противоестественный страх, но я боюсь.
И не знаю, как сказать. Не знаю – стоит ли говорить.
Однажды я уже попыталась сказать. Тогда получилось – все слишком быстро. Не помню его ответ. Помню смысл, но не помню слов. А должна, наверное.
– Ни в чем… просто… ветер холодный.
И открываю глаза. Встречаюсь с ним взглядом. И хочу отвернуться, но не могу. Не знаю, что он подумает, боюсь, что подумает не то, а смотреть – вот так, в открытую – не могу.
– Вероника…
– Песок в туфли попал, - перебиваю я. Быстро, поспешно. – Это ерунда.
~~*~~
Четверг.
Это никогда ничего не значило – просто день недели. Пятый от начала, третий от конца. Четвертый рабочий день. Второй до уикенда. Просто четверг.
– Я слишком долго была одна, - шепчу я. Не знаю, слышит он или нет, но надеюсь, что нет. Мне просто надо было это сказать. Для себя.
Его руки на моих бедрах. И я прижимаюсь лбом к его плечу. Маленькая. Короткая. Вероника.
Интересно, буду ли я для него просто Вероникой. Не подругой Лили. Не Вероникой Марс. Вероникой.
Сегодня четверг, и песок натирает ноги.
У меня голова кружится. И руки дрожат. Это слишком сложно. И слишком хорошо, чтобы быть правильным. Слишком неправильно. Так неправильно, что даже хорошо.
– Не обращай внимания. Это очередные… «моменты».
И я улыбаюсь.
Только вот руки все еще дрожат.
И у меня такое чувство, что меня вывернули наизнанку, и забыли вывернуть обратно. А еще песок натер мне ноги, и скоро пойдет дождь.
Занавес
ЗавтраНазвание: Завтра
Автор: Renna
Пейринг: намек на Вероника/Логан
Рейтинг: G
Спойлеры: первый сезон, “Leave it to Beaver”
Дисклеймер: а куда ж без него?
Разрешение на архивирование: спросите.
Давай?
Давай вернем нашу нормальную жизнь, папа, – говорила я. Говорила еще вчера, позавчера, на прошлой неделе или в прошлом месяце. А, может быть, даже сегодня. Даже сегодня, пару часов назад.
Давай, - говорила я. Говорила, потому что верила, потому что мне казалось, что я знаю – стоит только найти настоящего убийцу, стоит только найти его, и все вернется на свои места. Все станет так, как прежде. Я стану Вероникой Марс. Опять.
Это “давай” было чем-то вроде соломинки, последней ниточки, оставшейся от прошлой жизни. Оставшейся от той счастливой Вероники. Той Вероники, которая считала, что счастлива. И пока я говорила – давай – я могла еще верить, что совсем скоро все встанет на свои места.
А завтра “давай” уже не будет. “Давай” навсегда останется в прошлом, в сегодня, которое станет вчера. И это хорошо. Это хорошо. Это заставляет меня улыбаться. Заставляет меня хотеть улыбнуться, только вот от усталости губы не слушаются. И я улыбаюсь не улыбаясь.
Хотя и знаю, что вместе с “давай” завтра не будет и еще кое-чего. Кое-кого.
Лили.
Мы были подругами. Ты была моей лучшей подругой. Лучшей подругой для той Вероники Марс, которой еще нужны были подруги.
Я сказала “была”? Да, потому что действительно была.
Завтра ты станешь лишь воспоминанием. Светлым воспоминанием. Завтра ты ускользнешь из моей жизни, тихо, незаметно. Завтра я посмотрю на твою фотографию и улыбнусь. Потому что боль ушла и осталась только грусть. Светлая грусть.
Была бы ты моей подругой сейчас? Спустя полтора года, спустя полтора года боли, ненависти, отторжения, одиночества, презрения, воспоминаний и поиска. Поиска ответов. Поиска убийцы. Полтора года в ожидании того дня, когда воспоминания о тебе перестанут причинять боль. Я стала другой. Любила бы ты меня сейчас, Лили?
Я не знаю. И не буду знать завтра. И послезавтра. И потом.
Я буду помнить тебя, Лили.
Ты помогла мне пройти через все эти полтора года. Думая о тебе, я пережила эти полтора года. Я выдержала – ради тебя.
А завтра уже не ты будешь поддерживать меня. Уже не ты. А кто-то другой.
Папа.
Во всем этом мире только ты мог сделать то, что сделал. Только ты мог спасти меня. Только ты мог – когда я бежала, когда я кричала, когда я молила о помощи – только ты мог прийти ко мне.
Только ты, и я не удивилась. Нет, папа, правда, я не удивилась. Я люблю тебя.
И завтра мы с тобой начнем строить все заново. Все заново, потому что прошлое не вернулось и никогда не вернется, и ничего не станет нормальным, пока мы не перестанем за него хвататься. Впрочем, это я хваталась. Цеплялась. Жила им.
Пока не поняла – завтра прошлому уже не будет места. И поняла, что не хочу, чтобы ты очнулся в палате один. И поняла, что позвонить-то могу только одному человеку. Не из прошлого – из того самого завтра.
Завтра мы снова начнем жить.
Завтра я смогу, наконец, ответить на вопрос – кто твой папа? Смогу, и я счастлива. Потому что во всем мире ты единственный, кого я люблю.
Правда? А, может быть, не только…
Логан.
Сегодня я думаю о том, что будет завтра. Думаю о том, что я скажу тебе. Думаю о том, что сделаю, как извинюсь, на что пойду. Как исправлю то, что сейчас кажется непоправимым.
Но ведь нет ничего непоправимого, правда? Скажи, что нет.
Завтра я извинюсь. И если это не поможет, мне останется только оставить прошлое в прошлом. Оставить без сожаления, оставить и не вспоминать, оставить и не пытать его вернуть.
Не пытаться вернуть прошлое, а просто жить настоящим. И не повторять своих ошибок.
Завтра я извинюсь.
Но перед этим все-таки засуну голову в микроволновку.
Занавес
Да... и что немало важно — У меня есть разрешение от Renna
Veronica: Yep, I have no idea what compelled me to do that.
Logan: Is it because you’re five?
@темы: Вероника Марс, Фанфики