Я не злая. Я — хаотично добрая.
— Погода паршивая!
— Это из-за Гольфстрима.
— Он еврей?
— Нет. Течение.
— Масонское?
— Океаническое.
— Из Израиля?
— Нет. Из Америки.
— Так я и знал. У них, у евреев, небось, солнышко светит, а мы тут гнить должны.
— Да нет. Там сейчас ночь.
— А ты откуда все знаешь? Ты что еврей?!
***
Еврейская логика - самая *железная* в мире !
— Рабинович скажите, у вас есть дети?
— Нет.
— Но ведь в паспорте написано, что есть.
— Это не дети, это паразиты.
***
На балкон выходит мама и кричит:
— Аркаша! Домой!
Мальчик во дворе поднимает голову и кричит в ответ:
— Я замёрз?
— Нет! Ты хочешь кушать!
***
— Рабинович, с твоей Сарой спит весь город, и чтобы к ней попасть, нужно занимать очередь, брось ее, зачем нужна тебе такая жена!
— Ты понимаешь, если я брошу ее, то мне тоже нужно будет занимать очередь.
***
Хаим Рабинович и Сема Кацман идут по улице. Вдруг Сема поворачивается и говорит:
— Послушай, Хаим! А вот если у тебя было бы два «Мерседеса», ну таких, самых крутых, со всеми наворотами, знаешь, бар внутри и все такое — ты бы мне дал один?
— Семчик, дорогой! Сколько мы уже с тобой знакомы? Тридцать лет? Мы же с тобой друзья со школы. Так чего ты спрашиваешь? Конечно, если бы у меня было бы два таких «Мерседеса», один был бы точно для тебя.
Идут дальше. Опять Сема поворачивается:
— А вот, Хаим, представь, что у тебя две шикарные яхты, совершенно одинаковые. Ты бы одну мне дал?
— Семчик, ну что ты задаешь такие вопросы? Мы же с тобой как братья, ты у меня свидетелем на свадьбе был, и на бар-мицве у моего сына, и вообще... Конечно, если бы у меня было бы две яхты, одну я тебе бы отдал.
Дальше идут. Вдруг опять Сема поворачивается:
— А представь, Хаим, что у тебя было бы две курицы...
— Сема, ну это уже нечестно. Ты ведь знаешь, что у меня есть две курицы!
***
— Абрам, где вы берете деньги?
— В тумбочке.
— А кто их туда ложит?
— Сара.
— А где Сара берет деньги?
— В тумбочке.
— А кто их туда ложит?
— Я.
— А где вы берете деньги?
— Молодой человек, вы забыли меня слушать! Я же говорю — в тумбочке!
***
— Абрам, ты разделяешь мое мнение?
— Конечно, дорогая, я его разделяю, причем на две части. Первую я отвергаю полностью, а со второй я категорически не согласен.
***
Новый учитель, придя в класс, обнаружил, что одного мальчика дразнят Мойше-дурачок. На перемене он спросил ребят, почему они его так обзывают.
— Да он и вправду дурачок, господин учитель. Если дать ему большую монету в пять шекелей и маленькую в десять, он выберет пять, потому что думает, что она больше. Вот, смотрите...
Парень достает две монеты и предлагает Мойше выбрать. Тот, как всегда, выбирает пять. Учитель с удивлением спрашивает:
— Почему же ты выбрал монету в пять шекелей, а не в десять?
— Посмотрите, она же больше, господин учитель!
После уроков учитель подошел к Мойше.
— Неужели ты не понимаешь, что пять шекелей больше только по размерам, но на десять шекелей можно купить больше?
— Конечно понимаю, господин учитель.
— Так почему же ты выбираешь пять?
— Потому что, если я выберу десять, они перестанут давать мне деньги!
***
Посреди Атлантического океана тонет лайнер. Капитан в панике, и тут ему сообщают, что среди пассажиров есть раввин, который может совершать чудеса.
Его срочно приводят к капитану и тот просит:
— Рабби, что можно сделать?
— Интернет есть?
— Есть!
— Тогда продавайте корабль.
***
Мойша пpиметил на Изе оч-ч-чень даже пpиличный золотой «Роллекс»:
— Изя, откуда-таки у тебя, шлимазла, такие часы?
— Да так, по случаю пpикупил за тысячу доллаpов.
— Слушай, тебе они не идут. Ты же ж не откажешься пpодать мне их за две тысячи?
— Да нет, не откажусь.
Сказано — сделано. Однако, пpовеpнув опеpацию, Изя тяжело задумывается:
«Мойша — человек дела и пpосто так деньгами бpосаться не станет. Если он заплатил за эту побpякушку такие деньги, значит он имел вид пеpепpодать ее еще доpоже. Боже, как я опpостоволосился. Положение нужно попpавлять!» И на следующий день идет к Мойше.
— Мойша, знаешь, все не так пpосто... Я подумал, что эти часики не так плохи для меня, давай я забеpу их за тpи тысячи.
Какой же коммеpсант откажется от такого гешефта?! Удаpили по pукам. Hо ночью Мойша сам не свой воpочался, укоpяя себя за поспешность: «Изя знает что делает. Один pаз сглупив он быстpо попpавил положение и как знать за сколько он хочет тепеpь пpодать этот дивный «Роллекс»! Утpом бегу выкупать их, и тысячи свеpху не пожалею!»
И таким манеpом коммеpция шла день за днем.
Как-то пpиходит Изя к Мойше, деpжа за пазухой заветную пухлую пачку, а тот отpицательно мотает головой:
— Все, Изя. Часов больше нет.
— Что?! Как нет?!?!?!..... Как это «нет часов», я тебя спpашиваю?!
— Так и нет. Я их пpодал сегодня утpом одному новому pусскому за двадцать две тысячи доллаpов.
— ЧТО?! Скотина, гой, идиот, посмешище Кpещатика, чтоб с тебя весь Ланжеpон смеялся!!! Как у тебя pука не отсохла, за какие-то двадцать две тысячи пpодать часы, котоpые ежедневно давали нам по тысяче доллаpов гешефта!
***
Ксендз говорит раввину:
— Вот вы простой раввин и умрете раввином. А я надеюсь со временем стать епископом.
— Допустим. Что дальше?
— А епископ может стать кардиналом!
— Допустим. Что дальше?
— Ну... кардинал может стать папой.
— А дальше?
— Что дальше, что дальше?! Не может же человек стать богом!
— Как сказать... Одному еврейскому мальчику это уже удалось.
_________________________________:_______________________
ну и на закуску Хочу в Америку!
— Мистер Гонтмахер, учитывая ваш преклонный возраст, экзамен на гражданство мы проведём на русском языке. Мистер Гонтмахер, вы слышите меня? Что вы смотрите наверх?
— Что-то сказали по радио...
— Это — не радио, это я разговариваю с вами. Я!
— У меня правое ухо не слышит.
— Хорошо, я скажу слева.
— А слева я не вижу.
— Как же вам задавать вопросы?
— Лучше через мою жену Фиру, она всё знает.
— Нельзя. Интервью — с вами. Вопросы будут по анкете и истории США.
— Вот! Если я из России, так всё на одну голову!
— Мистер Гонтмахер, как ваша фамилия?
— Джордж Вашингтон.
— Ваша фамилия. Ваша!
— Джефферсон. Мне сказали, если не Вашингтон, то Джефферсон.
— Мистер Гонтмахер, вы не поняли вопроса.
— Что вы придираетесь, мне 98 лет! Я что помню, то помню.
— Сколько вам лет?
— 112.
— Вы же сказали — 98.
— Я округлил.
— В вашей анкете в графе 'First name' вы написали шесть имён. Вы разве аргентинец или бразилец?
— Нет, я — евреец. Но я написал всё, как было. Когда я родился, меня называли Мотя, в школе — Митя, на работе — Дмитрий Иванович, хотя по паспорту я — Абрам Исаакович. В разведку, в войну, я ходил под кличкой Ганс, а мои позывные были «Сокол». «Я — Сокол! Я — Сокол!» Я же не мог кричать в эфир: «Я — Абрам», таких позывных не было. А здесь, в Америке, я — Дэвид. Ковбой из Бердичева.
— Мистер Гонтмахер, вопрос по истории. Кто победил в войне Севера с Югом?
— Вы что-то спросили?
— Была война Севера с Югом...
— Какая война, на севере был Челюскин. Его еле сняли с льдины.
— В Америке! Когда президентом был Абрахам Линкольн...
— А мне сказали, Буш!
— Не сейчас, в 1865-м. Кто победил в войне Севера с Югом?
— Слушайте, вы меня запутали. Фашисты меня пытали, я ничего не сказал, коммунисты пытали, я ничего не сказал, жена 53 года... Я — молчаливый человек. Но если вас интересует, кто победил, то я скажу — НАШИ.
— Какие «наши»?
— А кто был на юге? Белогвардейцы, Махно, Петлюра. А Красная Армия — на севере...
— Мистер Гонтмахер, мы говорим об Америке. Аме-ри-ке!
— А что Америка? Антанту помните, ей тоже досталось!
— Скажите, какой праздник «4-го Июля»?
— Это я знаю!
— Слава Б-гу.
— «4 Июля» я запомнил на всю жизнь!
— Ну?
— Такой простой вопрос: как я могу забыть «4 Июля»?
— Ну, так скажите!
— «4 Июля» мы с Фирочкой расписались!
— «4 Июля» — День Независимости.
— Вот независимость я как раз потерял, но я не жалею.
— А что значит «Сенксгивин Дэй»?
— Это, когда едят индейку.
— И когда же этот день?
— У меня — каждый день! Я уже говорю Фире: «Сколько можно?» Она говорит: «Индейцы научили американцев разводить индюков, и теперь их некуда девать». — «Так я что, должен за всех отдуваться?» Жена: «Завтра будет «чикен дэй».
— Мистер Гонтмахер...
— Называйте меня просто Аба, вы мне так симпатичны. Вы, случайно, не еврей?
— Нет.
— Это так, к слову пришлось.
— Мистер Гонтмахер, ещ? вопрос: Кто открыл Америку?
— Фима Розенблат. Он уехал раньше всех, а потом уже вызвал остальных.
— А имя Христофор Колумб вам знакомо?
— Конечно. Он тоже открыл, но я не помню, до Фимы или после.
— В 1492 году! Вашего Фимы и духу не было.
— Это вы зря. Вы поговорите с Фимой, он помнит Царя Соломона. И он сказал, что Колумб был не совсем еврей и здесь находился нелегально, без статуса «беженец», не имел ни Медикейда, ни фудстемпов, поэтому вернулся в Испанию. Он у вас проходил интервью на гражданство?
— Нет.
— Какой же он американец?
— Мистер Гонтмахер, вы изучали Историю США?
— А как же, 3 месяца!
— Хорошо, расскажите, что вы запомнили.
— Что я запомнил? Один гешефт.
— Какой гешефт?
— Манхэттэн купили у индейцев за 24 доллара! Представляете, 24 доллара! Где я был в это время? Я бы дал на один доллар больше и сейчас имел бы весь Манхэттэн, а не эту однобедрумную нишу. Как хороший гешефт, так меня там нет.
— Мистер Гонтмахер, последний вопрос: зачем вы хотите стать Гражданином Соединённых Штатов Америки?
— Честно?
— Честно.
— Для Зямы, моего приятеля, он остался в Бердичеве. Я приеду к нему, покажу АМЕРИКАНСКИЙ ПАСПОРТ, он посмотрит и воскликнет: «Этот шлимазл таки стал американцем!»
www.migdal.ru/
— Это из-за Гольфстрима.
— Он еврей?
— Нет. Течение.
— Масонское?
— Океаническое.
— Из Израиля?
— Нет. Из Америки.
— Так я и знал. У них, у евреев, небось, солнышко светит, а мы тут гнить должны.
— Да нет. Там сейчас ночь.
— А ты откуда все знаешь? Ты что еврей?!
***
Еврейская логика - самая *железная* в мире !
— Рабинович скажите, у вас есть дети?
— Нет.
— Но ведь в паспорте написано, что есть.
— Это не дети, это паразиты.
***
На балкон выходит мама и кричит:
— Аркаша! Домой!
Мальчик во дворе поднимает голову и кричит в ответ:
— Я замёрз?
— Нет! Ты хочешь кушать!
***
— Рабинович, с твоей Сарой спит весь город, и чтобы к ней попасть, нужно занимать очередь, брось ее, зачем нужна тебе такая жена!
— Ты понимаешь, если я брошу ее, то мне тоже нужно будет занимать очередь.
***
Хаим Рабинович и Сема Кацман идут по улице. Вдруг Сема поворачивается и говорит:
— Послушай, Хаим! А вот если у тебя было бы два «Мерседеса», ну таких, самых крутых, со всеми наворотами, знаешь, бар внутри и все такое — ты бы мне дал один?
— Семчик, дорогой! Сколько мы уже с тобой знакомы? Тридцать лет? Мы же с тобой друзья со школы. Так чего ты спрашиваешь? Конечно, если бы у меня было бы два таких «Мерседеса», один был бы точно для тебя.
Идут дальше. Опять Сема поворачивается:
— А вот, Хаим, представь, что у тебя две шикарные яхты, совершенно одинаковые. Ты бы одну мне дал?
— Семчик, ну что ты задаешь такие вопросы? Мы же с тобой как братья, ты у меня свидетелем на свадьбе был, и на бар-мицве у моего сына, и вообще... Конечно, если бы у меня было бы две яхты, одну я тебе бы отдал.
Дальше идут. Вдруг опять Сема поворачивается:
— А представь, Хаим, что у тебя было бы две курицы...
— Сема, ну это уже нечестно. Ты ведь знаешь, что у меня есть две курицы!
***
— Абрам, где вы берете деньги?
— В тумбочке.
— А кто их туда ложит?
— Сара.
— А где Сара берет деньги?
— В тумбочке.
— А кто их туда ложит?
— Я.
— А где вы берете деньги?
— Молодой человек, вы забыли меня слушать! Я же говорю — в тумбочке!
***
— Абрам, ты разделяешь мое мнение?
— Конечно, дорогая, я его разделяю, причем на две части. Первую я отвергаю полностью, а со второй я категорически не согласен.
***
Новый учитель, придя в класс, обнаружил, что одного мальчика дразнят Мойше-дурачок. На перемене он спросил ребят, почему они его так обзывают.
— Да он и вправду дурачок, господин учитель. Если дать ему большую монету в пять шекелей и маленькую в десять, он выберет пять, потому что думает, что она больше. Вот, смотрите...
Парень достает две монеты и предлагает Мойше выбрать. Тот, как всегда, выбирает пять. Учитель с удивлением спрашивает:
— Почему же ты выбрал монету в пять шекелей, а не в десять?
— Посмотрите, она же больше, господин учитель!
После уроков учитель подошел к Мойше.
— Неужели ты не понимаешь, что пять шекелей больше только по размерам, но на десять шекелей можно купить больше?
— Конечно понимаю, господин учитель.
— Так почему же ты выбираешь пять?
— Потому что, если я выберу десять, они перестанут давать мне деньги!
***
Посреди Атлантического океана тонет лайнер. Капитан в панике, и тут ему сообщают, что среди пассажиров есть раввин, который может совершать чудеса.
Его срочно приводят к капитану и тот просит:
— Рабби, что можно сделать?
— Интернет есть?
— Есть!
— Тогда продавайте корабль.
***
Мойша пpиметил на Изе оч-ч-чень даже пpиличный золотой «Роллекс»:
— Изя, откуда-таки у тебя, шлимазла, такие часы?
— Да так, по случаю пpикупил за тысячу доллаpов.
— Слушай, тебе они не идут. Ты же ж не откажешься пpодать мне их за две тысячи?
— Да нет, не откажусь.
Сказано — сделано. Однако, пpовеpнув опеpацию, Изя тяжело задумывается:
«Мойша — человек дела и пpосто так деньгами бpосаться не станет. Если он заплатил за эту побpякушку такие деньги, значит он имел вид пеpепpодать ее еще доpоже. Боже, как я опpостоволосился. Положение нужно попpавлять!» И на следующий день идет к Мойше.
— Мойша, знаешь, все не так пpосто... Я подумал, что эти часики не так плохи для меня, давай я забеpу их за тpи тысячи.
Какой же коммеpсант откажется от такого гешефта?! Удаpили по pукам. Hо ночью Мойша сам не свой воpочался, укоpяя себя за поспешность: «Изя знает что делает. Один pаз сглупив он быстpо попpавил положение и как знать за сколько он хочет тепеpь пpодать этот дивный «Роллекс»! Утpом бегу выкупать их, и тысячи свеpху не пожалею!»
И таким манеpом коммеpция шла день за днем.
Как-то пpиходит Изя к Мойше, деpжа за пазухой заветную пухлую пачку, а тот отpицательно мотает головой:
— Все, Изя. Часов больше нет.
— Что?! Как нет?!?!?!..... Как это «нет часов», я тебя спpашиваю?!
— Так и нет. Я их пpодал сегодня утpом одному новому pусскому за двадцать две тысячи доллаpов.
— ЧТО?! Скотина, гой, идиот, посмешище Кpещатика, чтоб с тебя весь Ланжеpон смеялся!!! Как у тебя pука не отсохла, за какие-то двадцать две тысячи пpодать часы, котоpые ежедневно давали нам по тысяче доллаpов гешефта!
***
Ксендз говорит раввину:
— Вот вы простой раввин и умрете раввином. А я надеюсь со временем стать епископом.
— Допустим. Что дальше?
— А епископ может стать кардиналом!
— Допустим. Что дальше?
— Ну... кардинал может стать папой.
— А дальше?
— Что дальше, что дальше?! Не может же человек стать богом!
— Как сказать... Одному еврейскому мальчику это уже удалось.
_________________________________:_______________________
ну и на закуску Хочу в Америку!
— Мистер Гонтмахер, учитывая ваш преклонный возраст, экзамен на гражданство мы проведём на русском языке. Мистер Гонтмахер, вы слышите меня? Что вы смотрите наверх?
— Что-то сказали по радио...
— Это — не радио, это я разговариваю с вами. Я!
— У меня правое ухо не слышит.
— Хорошо, я скажу слева.
— А слева я не вижу.
— Как же вам задавать вопросы?
— Лучше через мою жену Фиру, она всё знает.
— Нельзя. Интервью — с вами. Вопросы будут по анкете и истории США.
— Вот! Если я из России, так всё на одну голову!
— Мистер Гонтмахер, как ваша фамилия?
— Джордж Вашингтон.
— Ваша фамилия. Ваша!
— Джефферсон. Мне сказали, если не Вашингтон, то Джефферсон.
— Мистер Гонтмахер, вы не поняли вопроса.
— Что вы придираетесь, мне 98 лет! Я что помню, то помню.
— Сколько вам лет?
— 112.
— Вы же сказали — 98.
— Я округлил.
— В вашей анкете в графе 'First name' вы написали шесть имён. Вы разве аргентинец или бразилец?
— Нет, я — евреец. Но я написал всё, как было. Когда я родился, меня называли Мотя, в школе — Митя, на работе — Дмитрий Иванович, хотя по паспорту я — Абрам Исаакович. В разведку, в войну, я ходил под кличкой Ганс, а мои позывные были «Сокол». «Я — Сокол! Я — Сокол!» Я же не мог кричать в эфир: «Я — Абрам», таких позывных не было. А здесь, в Америке, я — Дэвид. Ковбой из Бердичева.
— Мистер Гонтмахер, вопрос по истории. Кто победил в войне Севера с Югом?
— Вы что-то спросили?
— Была война Севера с Югом...
— Какая война, на севере был Челюскин. Его еле сняли с льдины.
— В Америке! Когда президентом был Абрахам Линкольн...
— А мне сказали, Буш!
— Не сейчас, в 1865-м. Кто победил в войне Севера с Югом?
— Слушайте, вы меня запутали. Фашисты меня пытали, я ничего не сказал, коммунисты пытали, я ничего не сказал, жена 53 года... Я — молчаливый человек. Но если вас интересует, кто победил, то я скажу — НАШИ.
— Какие «наши»?
— А кто был на юге? Белогвардейцы, Махно, Петлюра. А Красная Армия — на севере...
— Мистер Гонтмахер, мы говорим об Америке. Аме-ри-ке!
— А что Америка? Антанту помните, ей тоже досталось!
— Скажите, какой праздник «4-го Июля»?
— Это я знаю!
— Слава Б-гу.
— «4 Июля» я запомнил на всю жизнь!
— Ну?
— Такой простой вопрос: как я могу забыть «4 Июля»?
— Ну, так скажите!
— «4 Июля» мы с Фирочкой расписались!
— «4 Июля» — День Независимости.
— Вот независимость я как раз потерял, но я не жалею.
— А что значит «Сенксгивин Дэй»?
— Это, когда едят индейку.
— И когда же этот день?
— У меня — каждый день! Я уже говорю Фире: «Сколько можно?» Она говорит: «Индейцы научили американцев разводить индюков, и теперь их некуда девать». — «Так я что, должен за всех отдуваться?» Жена: «Завтра будет «чикен дэй».
— Мистер Гонтмахер...
— Называйте меня просто Аба, вы мне так симпатичны. Вы, случайно, не еврей?
— Нет.
— Это так, к слову пришлось.
— Мистер Гонтмахер, ещ? вопрос: Кто открыл Америку?
— Фима Розенблат. Он уехал раньше всех, а потом уже вызвал остальных.
— А имя Христофор Колумб вам знакомо?
— Конечно. Он тоже открыл, но я не помню, до Фимы или после.
— В 1492 году! Вашего Фимы и духу не было.
— Это вы зря. Вы поговорите с Фимой, он помнит Царя Соломона. И он сказал, что Колумб был не совсем еврей и здесь находился нелегально, без статуса «беженец», не имел ни Медикейда, ни фудстемпов, поэтому вернулся в Испанию. Он у вас проходил интервью на гражданство?
— Нет.
— Какой же он американец?
— Мистер Гонтмахер, вы изучали Историю США?
— А как же, 3 месяца!
— Хорошо, расскажите, что вы запомнили.
— Что я запомнил? Один гешефт.
— Какой гешефт?
— Манхэттэн купили у индейцев за 24 доллара! Представляете, 24 доллара! Где я был в это время? Я бы дал на один доллар больше и сейчас имел бы весь Манхэттэн, а не эту однобедрумную нишу. Как хороший гешефт, так меня там нет.
— Мистер Гонтмахер, последний вопрос: зачем вы хотите стать Гражданином Соединённых Штатов Америки?
— Честно?
— Честно.
— Для Зямы, моего приятеля, он остался в Бердичеве. Я приеду к нему, покажу АМЕРИКАНСКИЙ ПАСПОРТ, он посмотрит и воскликнет: «Этот шлимазл таки стал американцем!»
www.migdal.ru/