[Natella]

Без тебя нет меня (автор: lakomka)
Название: Без тебя нет меня
Автор: lakomka ([e-mail])
Рейтинг: R
Пейринг: Ренесми Каллен, Джейкоб Блэк, Дэниэл Дэвис
Жанр: romance
Период действия: шестнадцать лет спустя "Breaking Dawn"
Дисклаймер: главные герои принадлежат Стефани Майер + повзрослевший Дэниэл из моего фанфика "Снежная королева"
Саммари: Эта история о Ренесми. Именно о ней. О ее взглядах на мир, о ее переживаниях и впечатлениях. Как складываются ее отношения с родителями? Будет ли она с Джейкобом? Кто знает... Пока не знаю даже я...
Глава 23. Решение
Я почти не помню, как все случилось. Знаю что случилось, но и под пытками не смогу объяснить как.
Так часто бывает: какие-то глобальные, жизненно значимые события запоминаются урывками, расплывчатыми силуэтами, а мелкие, вторичные по сути детали, намертво отпечатываются в памяти. Проходит время, и ты насилуешь память, чтобы вновь вернуться в самый счастливый или самый печальный момент твоей жизни, но ничего не выходит. Вместо этого, в голову лезут всякие глупости, вроде того, что ты ела в тот день или как сломала ноготь…
Я почти не помню, как я оказалась в кабине мобильной скорой помощи, на бешеной скорости несущейся к медицинскому центру. Словно время искривилось, и я прыгнула сразу с момента аварии в эту самую секунду.
Напротив меня на прикрепленной к полу кушетке сидели два санитара в белых униформах. Пахло антисептиком и больницей. И еще немного кровью. Попискивали какие-то датчики, был слышен глухой шум прибора искусственного дыхания, а на плоских мобильных носилках неподвижно лежал Дэниэл. К его рту тянулась тонкая прозрачная трубочка, заканчивающаяся маской. Голова была наспех обмотана бинтами, через которые опять проступило алое пятно.
Пульс.
Тук…
Медленный. Слабый. Едва-едва различимый.
Тук…
Я не плакала. Мои глаза были странно сухи, только в горле словно застряло что-то и у меня никак не получалось сглотнуть.
За всем происходящим я наблюдала с какой-то долей отстраненности. Даже безразличия. Словно это все понарошку. Словно это все происходит не со мной. Не с ним. Не с нами. Это хрупкое, до одурения уязвимое существо на носилках просто не может быть Дэниэлом. Тем жизнерадостным, бесшабашным, уверенным в себе Дэниэлом, которого я всегда знала. Просто не может. Мой мозг отказывался воспринимать эту реальность. Блокировал ее. Отторгал.
Я встретилась глазами с одним из санитаров. Это была средних лет женщина. От нее сейчас ничего не зависело. Первая помощь оказана. Остается только ждать и надеяться, что машина не попадет в пробку и успеет довести пациента до поликлиники.
Успеет? Я закусила губу, по-детски скрестила пальцы на одной руке, а другой прижала к груди плюшевое тельце медвежонка. Успеет.
Санитарка посмотрела на меня сочувствующе-профессионально, как наверняка смотрела на сотни других, оказавшихся в подобной ситуации людей, а потом перевела взгляд на своего напарника и сказала ему что-то о своей кошке.
С моих губ сорвался отчаянный смешок.
Кошка. Дом. Жизнь.
Где-то за пределами этой стальной кабины есть жизнь. Она идет своим чередом и ничего, совсем ничего в ней не изменилось. Кто-то подметает улицы, кто-то смотрит кино, кто-то упорно ломает голову над решением какой-нибудь сложной математической задачки. Кто-то ест. Кто-то спит. Кто-то занимается любовью. Кто-то молится. Кто-то рождается и оглашает родильное отделение первым криком. Кто-то умирает и выдыхает в последний раз…
Это жизнь.
Вся моя жизнь сконцентрировалась здесь и сейчас. Она не идет своим чередом, не двигается. Она замерла, в страхе ожидая чего-то. Вариантов-то у нее на самом деле не так уж и много, но, что бы ни случилось, жизнь уже не будет такой, как раньше. Поэтому, она затаилась, замедлила свой бег, готовясь к развязке, к штурму, да к чему угодно.
Я вновь посмотрела на бледное неподвижное лицо Дэниэла.
- Милый, - прошептала я. – Пожалуйста, потерпи совсем немного. Чуть-чуть. И все будет хорошо. Я знаю, все будет хорошо.
Но даже мне самой эти слова казались отвратительно фальшивыми. И еще лживыми. Хорошо уже может не быть никогда.
Но ведь я должна ему еще столько сказать, столько мест показать, со столькими познакомить… Простые мелочи и важные тайны – они ждали своего часа, чтобы открыться, а теперь, возможно, этот момент никогда не наступит?
Я затрясла головой, отгоняя от себя эти мысли, и, поддавшись безотчетному импульсу, обеими руками схватила руку Дэниэла и прижала неподвижную ладонь к своей щеке. Закрыла глаза, чувствуя, как от слез набухают веки.
Мир завертелся. Я расслабилась, погружаясь в мир своей собственной памяти и пуская в него Дэниэла. Пусть даже он не слышит… Все лучше, чем жить настоящим.
Лето в Форксе. Я еще совсем малышка в цветастом платьице и с двумя задорными хвостиками. Мама и папа, юные, сверкающие в лучах яркого солнца, играют со мной в мяч. Большой дом. И наш игрушечный коттедж. Забавы Калленов. Бейсбол, погони, шуточные драки. Скорость. Сила. Бесконечность. Элис и ее видения. Эдвард и его мысли. Сдержанный Джаспер. Прекрасная Розали.
Аляска. Оторванность от мира. Ослепительно белый снег. Высокое холодное солнце. Охота. Добыча. Кровь. Золотые глаза. Мои родители юны как прежде. Я уже подросток. Рисую, читаю, играю на фортепиано. Говорю по-французски, испански, японски. Изучаю химию и физику по учебникам для университетов. Осваиваю академический курс всемирной истории. Несусь по заснеженному лесу сидя на спине у волка. Разговариваю с Джейком. Мечтаю с Розали.
Переезд. Лондон. Колледж. Мама с папой, все такие же юные и прекрасные, не изменившиеся ни на один прожитый год. Загородный дом. Разговор с Эдвардом. Скорые каникулы. Моя комната. Бал. Предложение Джейка.
Хитроу. Самолет. Швейцария. Горы. Вкусный воздух. Гштаад.
Я не открывала глаз, только доверчиво потерлась о ладонь Дэниэла. Сердечко застучало чаще.
Вечер. Отель. Регистрационная стойка. Взгляд украдкой. Первая встреча. Наши глаза. И словно ток по телу. И сердце замерло, а потом забилось как после долгой пробежки. Смущение. Непонятная дрожь внутри. И внезапная слабость. Я тогда еще не предполагаю, что это только начало.
День. Солнце слепит глаза. Подъемник. Горы. Снег. Лыжи. Короткий полет и столкновение. И то, как стало трудно дышать, когда я увидела, кого нечаянно сбила. Серые глаза. И я сама не своя. Словно гипноз. Летаргия. Сон. Жар и холод. Раздражение. Извращенное удовольствие от словесных баталий. Грубость, от которой у моих родителей бы открылись рты. Не могу иначе. Просто перестаю владеть своими эмоциями. Я тогда еще не знаю, что ими уже владеешь ты.
Отель. Жесткий пол. Светло-коричневый потолок. Нервы. Беспокойство. И словно каждая клеточка тела дрожит и горит. И мысли, мысли… И образ, который никак не хочет оставить меня. Беспричинные слезы. Безотчетный страх. Я тогда даже не представляю, что это лишь ничтожная доля того, что я испытаю.
Бассейн. Твердое решение игнорировать и абсолютная невозможность следовать ему. Не потому что не хочу – не могу. Глаза вопреки моей воли ищут, а не находя, начинают слезиться. И внутри словно что-то обрывается. И головная боль. Опять нервы. Какая-то дикая, неконтролируемая потребность видеть, слышать, ощущать. И еще это странное на вкус чувство: горьковато-сладкое, с привкусом ненависти и агонии. Голова кругом. Разбить бы что-нибудь. Задушить. Утопить. Ударить. Только бы прекратить эту пытку. Тогда еще не признаюсь себе, но это мое первое знакомство с ревностью.
Уединенная комната рядом с бассейном. Жар. Дрожь. В горле пересохло. Дыхание прерывистое. Прикосновение, легкое как дуновение летнего ветерка, и такое же нежное. Не могу пошевелиться. Не могу закричать. Не могу соображать. Только чувствую, как в кожу впиваются сотни мелких иголочек. Странно, но это приятно. Мягкий хрипловатый голос выносит вердикт: «Страсть». Я не хочу соглашаться, но в тот момент начинаю подозревать, что это действительно так.
Горы. Лыжи. Катаюсь. Не могу сосредоточиться. Падаю. Ругаю себя. Не могу думать о спуске и стойке, о буграх и технике. Проклинаю сероглазого демона, который поселился в моей душе как заноза. Забудь. Забудь. Выкинь из головы. Злюсь, но злость только еще сильнее напоминает о том, что я так отчаянно пытаюсь вычеркнуть из памяти. Падаю. Встаю. Опять падаю. Ненавижу себя. Веду себя как последняя дура.
Сны. Изводящие. То плавные, то безумные. Голова мечется по подушке, пальцы комкают простынь. Просыпаюсь, тяжело дыша. Что я чувствую? Облегчение? Разочарование? Все смешалось. Забываюсь снова. Бегу. Убегаю. Догоняю. Тянусь. Не дотягиваюсь. Видение ускользает, как песок сквозь пальцы. Разочарование режет на кусочки. Просыпаюсь. Дрожу. В отчаянии кусаю губы. Тогда я не понимаю, что уже боюсь потерять то, что еще не имею.
Новогодняя ночь. Волшебство. Нереальность происходящего. Далекий бой курантов. Крики. Смех. Улыбки. Ты и я. Глаза в глаза. Тону. Борюсь. Рука на талии. Вздох. Стук. Дыхание. Земля качается под ногами. Прикасаюсь. Увязаю с макушкой. Готова… Меня целует другой. Спасение или разочарование? Тогда я еще не уверена, но совсем скоро осознаю все до конца.
Наваждение. Болезнь. Ни минуты покоя. Ни минуты блаженного умиротворения. Я боюсь. Я хочу. Мне страшно. Правда, страшно. Страшно, потому что я лечу в пропасть. Нет преград, нет условностей. Я забываю обо всем. Я становлюсь невменяемой. Чужой. Другой. Незнакомой. Я хочу перестать реагировать так, убеждаю себя, что все это – просто отголоски новизны, что все это пройдет. Я хочу, но не могу. Я стараюсь. Глупая, еще не знаю, что все старания бессмысленны.
Снова ночь. Снова сон. Снова борьба с самой собой. Последняя соломинка. Последний шанс. Последняя попытка. Все летит вверх тормашками. Срыв. Крик. Бегу вниз. Ресторан. Стул. Бармен. Пью. Слышу. Замираю. Почти ненавижу. Борюсь. Сдаюсь. Касаюсь. Я проиграла. Но тогда я уже понимаю, что, проиграв, возможно, выиграла самый большой приз…
- Пульс упал, давление снизилось, - выкрикнула санитарка. Ее обеспокоенный голос вернул меня к действительности. – Ну же, скорее, Джесс, вводи.
- Что происходит? – прошептала я, наблюдая за действиями врачей и чувствуя, как все холодеет внутри.
Мне никто не ответил.
В вену Дэниэла стала поступать какая-то прозрачная жидкость.
- Не смей бросать меня, Дэниэл, - выдохнула я, впиваясь в его лицо своими глазами. - Не смей! Я еще столько тебе не рассказала. И ты… Ты должен сказать мне…
Машина, наконец, остановилась. Санитары действовали слаженно и быстро. Носилки сняли с креплений, опустили на землю и быстро покатили по направлению к входу в больницу. Прозрачные двери равнодушно разъехались в стороны. Санитары ввезли носилки в помещение.
- Карлайл! – выкрикнула я, заметив знакомую фигуру, спешащую навстречу. – Слава Богу, ты здесь…
Он подбежал к нам, ободряюще взглянул на меня и сосредоточил все свое внимание на Дэниэле и том, что говорили ему санитары.
- Доктор Каллен, - начала одна из них, ровным голосом выдавая всю необходимую информацию. – Дэниэл Дэвис. 21 год. Его сбила машина. Возможно, травма головы. Кровотечение остановить не удалось. На месте дали пять миллиграммов морфина. Сильная аритмия. Давление упало до 60.
- Готовьте операционную, - крикнул Карлайл куда-то в сторону, а потом обратился к санитарам. – Везите его в лабораторию. Необходимо сделать снимки и анализы.
Носилки начали удаляться от меня.
- Карлайл, - я схватила его за локоть, не позволив ему уйти. – Не дай ему умереть. Я… Он…
- Я знаю. Разговаривал с Эдвардом. Я сделаю все, что смогу, Ренесми, - ответил он твердо, отеческим жестом погладил меня по голове и скрылся за дверьми, в которые секунду назад ввезли Дэниэла.
Я беспомощно опустилась в стоящее у стены кресло. Прижала ладони к лицу. Меня всю трясло.
Кажется, сейчас самое время для того, чтобы обратиться к Богу. Папа не верил, что он слышит «проклятых» вампиров, но я, как и мама, была с ним не согласна. Он слышит всех. А даже если папа прав… Что ж, я ведь и не вампир по сути. Меня он обязательно должен услышать, я ведь еще никогда ничего не просила у него…
- Девочка моя, - голос Эдварда прервал мою сумбурную молитву.
Я оторвала ладони от лица и подняла голову.
- Эдвард… - прошептала я дрожащим от невыплаканных слез голосом. – Как же так? - я поднялась и бросилась в его объятия, ощущая, как твердые холодные руки бережно сжимают меня. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя такой потерянной и одинокой, никогда в жизни так отчаянно не нуждалась в присутствии другого человека. В присутствии Эдварда. Он был надежен. Он был силен. Для меня он был почти всемогущ. Он рядом, а значит, я могу прекратить игру в силу. Игру в невозмутимость, в спокойствие. Я могла быть слабой, потому что теперь я не одна. Мне хотелось быть слабой.
Я отстранилась и заглянула ему в глаза, ища в них надежду на чудо.
- Он ведь не умрет, правда? – прошептала я. – Не умрет?
- Карлайл и я сделаем все возможное, чтобы этого не случилось, - ответил Эдвард.
На его лице застыла маска боли. Я знала, что он снова чувствует мою боль как свою. И я знала, что он действительно понимает, насколько важен для меня Дэниэл. А значит, он сделает буквально все…
- Все ведь не так серьезно, как кажется, правда? – выдохнула я, чувствуя, как на глазах закипают слезы.
- Я… Не знаю.
И тут я не выдержала. Переживания дня сломили нездоровое спокойствие. Где-то в глубине груди родилось рыдание и упорно прорывалось наружу. Я стиснула зубы, чтобы сдержать его, но все было бесполезно. Первый всхлип вырвался с мучительным звуком, за ним - еще один, и еще один, пока все мое тело не стало содрогаться под их бурным натиском.
- Я… Я не смогу без него, папа. Не смогу. Все потеряет смысл, если его не будет рядом.
- Знаю, - мрачно ответил Эдвард, обхватывая мое мокрое от слез лицо руками и заглядывая мне в глаза. – Знаю. Именно поэтому, он не умрет. Я не позволю, слышишь?
Из-за дверей показался Карлайл.
- Эдвард, мне нужна твоя помощь. Будешь мне ассистировать. Иди, переодевайся.
- Карлайл? – выкрикнула я. – Как Дэниэл?
Он молчал. Я схватила его за руку.
- Не лги мне, пожалуйста, - прошептала я. - Только не лги. Я должна знать.
- Томография показала перелом черепа и скоротечную гематому, - ответил он, не глядя на меня. – Еще перелом ребер, из-за которого ему трудно двшать. Он в очень тяжелом состоянии.
Я замотала головой. Нет. Нет.
- Нет! – прошептала я, вторя своим мыслям. – Слышишь, нет! Он справится. Он не бросит меня. Он не такой. Он не сдается. Никогда не сдается.
Где-то сзади послышались знакомые голоса, но я еще до этого ощутила приближение Калленов. Я обернулась.
Белла, Элис, Эсми, Эммет и Розали бежали к нам по коридору.
- Ренесми… - прошептала мама, обнимая меня. – Джейк рассказал нам, как все случилось…
Элис сжала мою ладонь. Эммет печально улыбнулся.
- Карлайл, с Дэниэлом все будет хорошо? - бесцветным голосом прошептала Розали, так и не взглянув на меня.
- Я не могу ничего обещать, Роуз, - ответил он. – Могу только повторить тебе то, что уже сказал Несси. Я и Эдвард сделаем все возможное.
- Насколько все серьезно?
- Очень серьезно.
Розали тихонько вскрикнула, обхватив себя за плечи руками, как бы стараясь унять бьющую ее дрожь. Эммет развернул ее к себе и обнял.
- С ним все будет хорошо, - прошептал он, стараясь ее успокоить, целуя ее в макушку. – Все хорошо.
Как странно, подумала я отстраненно. Все словно знают о Розали и Дэниэле что-то чего не знаю я…
Из-за двери показался Эдвард, одетый в зеленый хирургический костюм.
- Я готов, - сказал он Карлайлу.
Карлайл кивнул. Они оба уже практически зашли в операционную.
- Стойте! – выкрикнула я. Эдвард обернулся. – Если что-то пойдет не так… - я перевела дыхание. – Если что-то пойдет не так, он не должен умереть.
Воцарилась тишина, прерывающаяся только моим тяжелым дыханием.
- Не должен! – повторила я увереннее. – Если не будет другого выхода… Если вы сделаете все возможное, но этого окажется недостаточно…
- Нет! – я услышала злобное шипение Роуз. – Я не позволю. Я не для того отказалась от него, чтобы теперь его покусала моя собственная семья....
- По какому праву… ? – начала я, оборачиваясь к ней, чувствуя слепую жгучую ярость от того, что она смеет распоряжаться им, словно он принадлежит ей.
- Здесь не место для подобных разговоров, - твердо прервал нас Карлайл. - Идите в мой кабинет и там…
- Я никуда не уйду отсюда, - сказала я твердо.
- Я тоже, - ответила Роуз мне в тон.
Карлайл грозно посмотрел на нас.
- Замолчите обе! У меня нет времени на ваши споры и у этого мальчика тоже нет времени. Если вы предпочитаете пререкаться, вместо того, чтобы дать мне и Эдварду возможность спасти его…
- Прости… - прошептала я.
- Я сделаю все, что смогу, - еще раз повторил Карлайл, развернулся и пошел в операционную.
- Пап, - я коснулась руки Эдварда. – Позволь мне…
- Нет, Ренесми, - он покачал головой.
- Пожалуйста, - проговорила я, с мольбой глядя ему в глаза. - Я не буду мешать. Я не пророню ни звука. Я даже смотреть не буду. Я просто буду сидеть тихонечко в уголке, - я запнулась на мгновение. - Я хочу быть там, понимаешь? Я должна быть там. Я не могу потерять ни минуты…
Эдвард сжал губы, а потом кивнул.
- Я тоже пойду, - выкрикнула Роуз.
- Не глупи, Розали, - оборвал ее Эдвард.
- Я не дам вам…, - прошептала она. - Должен быть другой выход.
Эдвард резко развернулся и твердо и четко сказал:
- Ты хочешь потерять их обоих?
Розали непонимающе уставилась на него. Потом перевела затравленный испуганный взгляд на меня, словно впервые видя, впервые понимая, какую роль Дэниэл играет в моей жизни. Вспоминая все, что я говорила ей о нем, отмечая мой безумный вид, заплаканные глаза…
- Нет, - прошептала она.
Ни на кого не глядя, я пошла вслед за Эдвардом в операционную, на ходу натягивая халат.
- Вот здесь, - он указал на диванчик. От операционной его отделяла стеклянная перегородка. – Ты будешь слышать все.
Я кивнула.
Через секунду из-за двери показались Белла и Эммет с Роуз. Я только раз взглянула в их сторону, и вновь уставилась на операционный стол за стеклом. Мама села рядом, ничего не говоря, только положила руку мне на колено. Она не пыталась утешать меня. Слова потеряли свое значение.

Щелкнул выключатель. Над операционным столом зажегся яркий свет. Белизна стен показалась неестественной. Засверкали стекла шкафов с блестящими хирургическими инструментами. Холодным светом загорелась сталь и алюминий аппаратов.
Начальная доза пентотала натрия, как гарантия, что Дэниэл будет спать.
Кислородная маска для дыхания.
Эдвард и Карлайл склонились над распростертым на столе телом.
Я невольно прикрыла глаза.
Сердце лихорадочно билось в такт словам, неотступно звучавшим в мозгу:
Не умирай... Не умирай... Не умирай...
- Разрез здесь… Чуть левее… Надави здесь… Перетяни… Зажим… Тампон… - обрывки скупых фраз Эдварда и Карлайла пробивались в мой воспаленный мозг.
Не умирай… Не умирай… Только не умирай…
Я мысленно разговаривала с Дэниэлом. Молитвы перемежались сумбурными просьбами, приказами, угрозами. Мне казалось, что если я смогу объяснить ему, пусть даже так, мысленно, как он дорог мне, он не оставит меня.
Ты не можешь уйти от меня, слышишь? Не имеешь права. Я только-только начала узнавать тебя, только-только начала жить по настоящему, только-только начала любить. А если ты уйдешь… Я не смогу жить воспоминаниями. Не смогу жить, оплакивая то, что могло бы быть, но так и не случилось. Не смей бросать меня! Подумай, что будет со мной, если ты уйдешь? Я не смогу жить так, как раньше, не смогу претворяться, что тебя не было. Я пойду за тобой. Ад или рай – какая мне разница? Ад будет здесь на земле, если с нее исчезнешь ты.
Время тянулось мучительно долго. Мы все походили на каменные изваяния, только глаза и слух были сфокусированы на том, что происходило в операционной.
- Эдвард, сильнее… Давай же, только осторожно…
Я открыла глаза. Все было как прежде. Яркий свет над столом и две склоненные фигуры. Кардиограф рядом с ними показывал резкие вертикальные всплески идущих от сердца электрических импульсов, сопровождающиеся тихими сигналами.
Я выдохнула. Угловатая, резкая линия, то проваливающаяся вниз, то вздымающая вверх была гарантией жизни. Главным признаком жизни. Это был сам пульс жизни. Забавно, в обычной жизни, многие бы предпочли, чтобы линия жизни была прямой и гладкой, без этих ужасных падений, перемежающихся легкими взлетами. Для сердца же прямая гладкая линия – это смерть.
Я люблю тебя. Я хочу сказать тебе это, глядя в твои умопомрачительные, сводящие с ума глаза, слышишь? Я люблю тебя. Люблю, когда ты добр и когда сердит. Когда ты смеешься и когда грустишь. Люблю, когда ты просто сидишь перед телевизором и задумчиво постукиваешь пальцами по столешнице. Люблю, когда ты забираешься на подоконник и как наказанный школьник читаешь там книжку. Люблю, как ты танцуешь. Люблю, как ты, ужасно фальшивя, напеваешь глупые песенки. Люблю, когда ты улыбаешься мне. Люблю, когда проводишь рукой по моим волосам. Люблю твой запах. Люблю ощущение твоего дыхания на своей щеке. Но больше всего я люблю тебя за то чувство дома, которое ты даришь мне, за чувство, что ты принадлежишь мне и всегда распахиваешь для меня свои объятия. За чувство нужности. За чувство важности… Я люблю тебя, понимаешь? И если ты сдашься, то никогда не узнаешь этого.
- Он выживет, - сказала я, не обращаясь ни к кому конкретно.
- Конечно, - подтвердила Розали.
Дэниэл, борись. Борись за нас. За наше будущее, за наши прогулки, за наши свидания. За дни, наполненные счастьем, за ночи, утопающие в любви. За луну и солнце, сменяющее друг друга над нашими головами. За весну, которая вот-вот наступит, за жаркое лето, за осень, за зиму. За те слова, что мы должны сказать друг другу. Целовать губы, чувствовать под своими ладонями тело, шептать имя …Помнишь нашу ночь? Она всего одна. Одинокая и не совсем реальная. Разве ты не хочешь, чтобы она повторилась вновь? Тогда борись! За любовь на теплом песке рядом с умиротворенным морем или на вершине горы под слепящим солнцем, обливающим нас золотым теплом. Борись за свою карьеру, наконец. За будущие Олимпийские игры, за титул Чемпиона мира, за новые вершины, за крутые склоны…
- Почему так долго? – прошептала Розали, нервно теребя свою золотистую косу.
- Эдвард говорил, что операция может затянуться, - тихонько ответила Белла.
Да, да… Долго, не значит плохо. Это хорошо, ведь так, Дэниэл? Значит, ты сражаешься. Значит, папа и Карлайл делают все так, как нужно... Я всегда знала, что ты удивительно сильный. Ты глупый, безрассудный, нетерпеливый, но сильный и отважный. Ты не сдаешься никогда, ведь так? Риск. Игра. В этом весь ты? Пожалуйста, играй сейчас. Играй и выигрывай. Сражайся за себя и за меня…
Я не знала, сколько часов, а может быть, только минут, прошло, когда вдруг рука Беллы на моем колене дрогнула. Я вынырнула из омута односторонних разговоров с Дэниэлом и прислушалась к тому, что происходит вокруг.
Розали стояла, прислонившись лбом к стеклянной перегородке. Плечи напряжены. Лицо похоже на восковую маску.
- Эдвард, зажимай, - голос Карлайла был напряженным.
- Не могу. Не сходится.
Я поднялась на ноги. Взглянула на экран электрокардиографа. Исчезли резкие пики. Взлет жизни совсем низкий, падение неглубокое.
Удушливое отчаяние проникло в каждую клеточку тела. Я испугалась так, что меня начало тошнить. Все слова, все мои просьбы и увещевания показались глупыми. Он не слышит. Он умирает.
Я почувствовала, как внутри что-то сжимается.
Это сон. Дурной сон. Проснись же, Ренесми! Проснись и убедись, что это сон. Я закрыла глаза. Вновь открыла. Не сон? Не сон. Мое сердце, бьющееся часто и болезненно, ясно говорило, что это не сон. Что я не проснусь и не вздохну с облегчением.
- Эдвард, черт возьми! – голос Карлайла сорвался на крик. – Бери электрошок. Заряжай на двести.
- Разряд… - тело Дэниэла дернулось. – Разряд…
- Это не помогает, Эдвард. Мы теряем его…
Линия на экране еще больше сгладилась.
- Он умрет! – выкрикнула я. Мой голос прозвучал неестественно громко и грубо. – Умрет!
- Разряд…
Колебания кривой стали сильнее. Внутри что-то на миллиметр расслабилось.
- Он не выдержит еще одну операцию, Эдвард.
- Я вижу…
Видит? Кто видит и что? Дэниэл, ты уходишь? Уходишь? Я не позволю, не позволю…
Я бросилась в операционную.
- Сделай это, папа, - от внезапно нахлынувшей паники мой голос охрип.
Эдвард обернулся. Его лицо наполовину было скрыто марлевой повязкой, только золотые глаза горели отчаянным пламенем.
- Сделай. Пожалуйста. Сейчас.
В операционную вошла Розали.
- Он умрет, если…? – она не закончила предложение, но всем все было и так понятно.
Возникла пауза.
- Да, - сказал Карлайл.
- Тогда, сделайте с ним это, черт возьми! – выкрикнула она.
- Нам нельзя делать этого в клинике, - произнес Карлайл.
- Джаспер ждет нас в машине «Скорой помощи» на заднем дворе, - пробормотал Эдвард. – Ждать дольше нельзя. Сделаем это по пути домой.
Я потрясенно уставилась на него.
- Ты знал?
- Я надеялся, что это не потребуется.