Вот же - Дьявол XXI века

@темы: позитив

---

Аааааааааааа - Возьмите меня уткой !

"Скотный двор" нервно передергивается

@темы: видео, Дневники вампира, позитив

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Питер Пэн в Кенсингтонском Саду глава Ⅴ

Д.М.Барри. Питер Пэн в Кенсингтонском Саду
Перевод с английского : Г. Гринева

Глава пятая: Волшебный домик

Вы не найдете ни одного англичанина, который, пребывая в здравом уме и
твердой памяти, ничего не знал бы о МАЛЕНЬКОМ ВОЛШЕБНОМ ДОМИКЕ В
КЕНСИНГТОНСКОМ САДУ. Этот домик - единственный в своем роде: прежде всего,
потому что это первое и последнее, что феи сделали не ПОНАРОШКУ, а НА САМОМ
ДЕЛЕ, а во-вторых, потому что феи его сделали для... ЛЮДЕЙ! Впрочем, домика
этого никто, кроме трех-четырех человек, не видел, да и те "три-четыре" не
ВИДЕЛИ его, а в нем ночевали. Ведь когда ты спишь, то ничего, кроме снов, не
видишь, и рассмотреть хоть что- нибудь можно лишь проснувшись и отступив на
шаг. А если издалека смотреть, то только огоньки в окошках разглядишь.
Обычно эти огоньки видны после Закрытия. Многие дети замечали их. Но все эти
наблюдения - сущая безделица по сравнению с тем, что довелось увидеть и
пережить знаменитой Мейми Маннеринг. Именно для этой замечательной во всех
отношениях девочки был впервые построен Волшебный домик.. Мейми было четыре
года, и днем она старалась вести себя так, как подобает леди ее возраста: не
запихивать в рот все пирожное целиком, не вытирать руки о юбку и быть
обходительной с няней, молочником, собакой по кличке Принц Уэ, а в
особенности со своим братом Тони. Тони уже стукнуло шесть лет, и с высоты
своего зрелого возраста он неустанно занимался воспитанием Мейми. Впрочем,
Мейми была ему почти благодарна. Правда, правда. Ей даже льстило (хотя
других это привело бы в ярость), когда Тони отвешивал ей воспитательный
подзатыльник. Она всегда старалась подражать ему, как это делают все
обыкновенные девчонки. Она и была таковой. Вот, например: если они играли в
мяч, то всегда продували из-за этой, с позволения сказать, Мейми, ведь когда
ей посылали подачу, она и не думала ее брать, а ждала, когда мяч упадет к ее
ногам, - и это только для того, чтобы ВСЕ увидели, что на ней новые туфли!
О-бык-но-вен-на-я девчонка! Но только днем. Стоило первым теням ночи
заскользить по стенам детской, великолепный Тони терял свою безграничную
власть над сестрой. Более того, он начинал поглядывать на Мейми с опаской. И
неудивительно: в сумерках у Мейми появлялся особый взгляд. Это был
таинственный, пристальный взгляд, который так отличался от беспокойных
взоров ее братца. Именно по вечерам Тони задаривал сестру своими самыми
любимыми игрушками (которые утром почему-то снова оказывались у Тони), а
Мейми принимала дары с этой своей загадочной улыбочкой. О-О-О! Неуклонно
при- ближалось время, когда их отсылали в постель! И уж тогда Мейми
становилась просто невыносимой. Тони умолял ее не делать ЭТОГО, мама и няня
строго-настрого запрещали ей ЭТО делать, но Мейми только загадочно
улыбалась. И вот, когда они оставались одни при неверном свете ночника, она
принималась шептать: "Т-с-с, что это, слышишь?" Тони поспешно прятался под
одеяло. "Смотри, Тони, ОНО все ближе и ближе, - повышала голос Мейми, - я
чувствую, ОНО подкрадывается к тебе, ОНО тянет тебя за одеяло..."
Мейми не унималась до тех пор, пока Тони с воем не срывался с кровати
и, как заяц, петляя, бежал в гостиную. Когда же, в сопровождении мамы, папы,
няни, собаки по кличке Принц Уэ и всех гостей, присутствующих в данный
момент в доме Маннерингов, Тони возвращался в детскую, Мейми... мирно спала!
Без всяких угрызений совести, представьте себе. Спала, как ангел. И это, на
мой взгляд, только усугубляло ее вину.
Естественно, что в Саду дети гуляли днем, поэтому Тони был неизмейно
важен и разговорчив. Из его речей следовало, что он очень отважный мальчик,
и никто не гордился его отвагой сильней и искренней его сестры Мейми. И уж
совсем преклонялась Мейми перед решимостью Тони остаться в Саду после
Закрытия. "О, Тони, - говорила она, заикаясь от уважения, - но ведь феи
ужасно рассердятся!" - "Так я их и испугался!" - беззаботно отвечал Тони.
"Может быть, - трепеща говорила Мейми,- Питер Пен покатает тебя на своей
лодочке". - "Я думаю, мы с ним столкуемся", - отвечал Тони.
Неудивительно, что Мейми так гордилась своим братом. Однако Тони не
стоило так громко хвастать своей отвагой. Как и следовало ожидать, его
услышали феи, и бедному Тони от них просто житья не стало. То они
подпиливали столбик газонной ограды, на которую садился Тони, и бедняга
кубарем катился в кусты. То они травинками спутывали шнурки на его ботинках.
Иной раз наиболее отчаянные эльфы ставили Тони подножки, а самое подлое, что
во время последних мальчишечьих соревнований эти вреднюги подговорили уток
утопить именно его, Тонин, кораб- лик! Большинство злоключений,
сваливающихся на твою голову в Кенсингтонском Саду, подстроено феями, так
что, прежде чем сказать о них что-то не очень лестное, как следует оглядись
по сторонам.
Мейми, сестра отважного Тони, принадлежала к числу тех приземленных
натур, которые любят превращать прекрасные мечты во что-то конкретное, им
вечно нужно знать точные сроки и план действий. Тони к таким людям не
принадлежал. Поэтому на вопрос Мейми: КОГДА ИМЕННО останется Тони в Саду на
ночь, он лишь легкомысленно отмахнулся: ДА... КОГДА-НИБУДЬ... При этом было
совершенно ясно, что КОГДА-НИБУДЬ наступит не сегодня, не завтра и даже не в
ближайшую среду. Так проходила неделя за неделей. Теперь Сад сверкал снежной
белизной, а Круглый Пруд сковало льдом, не настолько, правда, крепким, чтобы
кататься на коньках, но камушки, брошенные на лед уже отзывались
таинственным, предрождественским звоном.
Когда Тони и Мейми пришли в Сад, они хотели немедленно бежать к пруду и
камушкам,но няня заупрямилась,сказав, что ПОЛЕЗНО для моциона сделать кружок
по Саду. По дороге они еще взглянули на табличку у ворот: в этот день Сад
закрывался в 17.30.
Бедная няня! Она была до этого дня такой хохотушкой! Видимо, ее ужасно
веселило, что вокруг носится так много непослушных детей, а ей, как никому
из нянь, повезло с работой. Мейми и Тони покорно плелись рядом. Увы! ПОСЛЕ
этого дня ей долго не придется веселиться по поводу своей работы...
Итак, они прошли по Детской аллее, а когда вернулись, няня ужасно
удивилась: теперь на табличке черным по белому было написано, что Сад
закрывается ровно в 17.00. В отличие от Тони и Мейми, их няня была
иностранкой и поэтому ничего не знала о проделках фей, об их фокусах с
табличками накануне бала!
Няня с сожалением заметила,что у них осталось времени только дойти до
Горки и обратно, так что, если дети хотят успеть забраться на Горку, то
пусть бегут, а она подождет их внизу. Эта незначительная фраза почему-то
ужасно разволновала ее питомцев, но няня лишь пожала плечами. Вы-то,
конечно, понимаете, что детям выдался исключительный шанс своими глазами
увидеть Волшебный Бал! Никогда (и Тони понимал это) больше им не выпадет
такого счастливого случая.
Он весь дрожал от возбуждения. И это передалось его сестре. Ее
расширившиеся глаза, казалось, вопрошают: ну что, сегодня? Он шумно и тяжело
вздохнул и кивнул: да, именно сегодня. Мейми порывисто пожала его руку.
Ладошка Мейми горела, но ладонь Тони была холодна, как лед. Мейми была очень
доброй девочкой. Поэтому она протянула Тони свой шарф. "Тони, ты замерз",-
сказала она, при этом ее лицо сияло. Лицо же Тони было пасмурным, как
ноябрьский лондонский вечер. Когда они взобрались на Горку, Тони вдруг
сказал: "Боюсь, няня увидит меня и все сорвется". О! За эти слова Мейми
зауважала своего брата еще больше. Подумать только, он боится лишь их няни,
когда вокруг подстерегает столько неизвестных опасностей. Она очень громко,
чтобы услышала няня, сказала: "Тони, давай наперегонки до ворот, - и шепотом
добавила: -Я побегу. А ты прячься!" И они помчались.
Тони всегда запросто перегонял Мейми, но ей даже в голову не могло
прийти, что он умеет бегать с такой бешеной скоростью. Мейми была уверена,
что он хочет выиграть время, чтобы получше спрятаться...
"Молодчина!" - казалось, кричали ее глаза, но вдруг чудовищное
потрясение заставило свет померкнуть: вместо того, чтобы прятаться, ее
герой... как трусливый мартовский заяц, мчался за ворота Сада. При виде
столь позорной картины Мейми беспомощно остановилась. Ощущение было такое,
будто из заветного ларца высыпались самоцветы и превратились в осколки
аптечных пузырьков. Нет, она не разрыдалась, хотя разочарование было велико.
Назло всем малодушным трусам, она помчалась в сторону колодца Св. Говора и
спряталась там вместо Тони.
...Когда няня дошла до ворот, то увидела Тони, бегущего что есть мочи.
Няня решила, что и вторая ее питомица бежит где- то там, наперегонки с
братцем. Поэтому няня тоже поспешила покинуть Сад.
Сумерки опустились на Сад, и толпы гуляющих потянулись к выходу. Но
Мейми не видела их - она крепко зажмурила глаза, чтобы из них не брызнули
предательские слезы. Когда же она наконец решила их открыть, то что-то
холодное пробежало по ее ногам, коснулось рук и постучалось в сердце. Это
была Пустота Кенсингтонского Сада. Она услышала "дзинь-дзинь" - это
прозвенел колокольчик сторожа, потом она услышала "клинг- клинг" у ближних
ворот Сада, а через минуту - у дальних. Так наступило Время Закрытия.
И тут Мейми услышала чей-то скрипучий голос:
- Ну вот, все и ладненько.
Этот скрипучий, деревянный голос шел откуда-то сверху. Она
присмотрелась к старому вязу и с изумлением поняла, что он... зевает и
потягивается! Она было собралась крикнуть: "Вот уж не знала, что вы умеете
разговаривать", - как вдруг услышала другой, гулкий, металлический голос,
шедший, как ей показалось, от колодезного журавля:
- Я полагаю, сегодня похолодает.
И вяз ответил:
- Не очень сильно, но вы закоченеете, стоя все время на одной ноге. - И
он принялся охлопывать себя руками-ветками, в точности как кэбмены,
поджидающие на морозе седоков. Мейми почему-то испугалась, увидев, что и
другие деревья ведут себя необычно. Она побежала по Детской Аллее, мимо
Меноркийского дуба, который при виде девочки хоть и пожал плечами, но больше
ничем не обнаружил своего удивления.
Должен сразу вас успокоить: Мейми совершенно не мерзла. Под теплым
пальтишком с капюшоном на нее было наверчено такое количество шерстяных
кофточек, пуховых платков и шарфиков, что она больше походила на шарик, чем
на девочку четырех лет. На Детской Аллее Мейми увидела, как магнолия и
персидская сирень перебираются через ограду и, покряхтывая, отправляются на
прогулку. Бузина, переваливаясь и хромая, пересекла тропинку и остановилась
поболтать с молодой айвой. Обе они, как и сирень, и магнолия, опирались на
палки, которыми огораживают саженцы. Мейми раньше не понимала, для чего эти
палки нужны. Она побрела дальше и тут увидела... первую в своей жизни фею.
Вернее, это был мальчишка-эльф, который бежал впереди нее и захлопывал ивы.
Он нажимал на пружинку в стволе и ивы захлопывались, как зонтики, осыпая все
вокруг снегом с ветвей.
"Ах ты, негодник!" - закричала Мейми, ибо она прекрасно знала, как
противно, когда капли с зонтика падают тебе за воротник. К счастью, озорник
был уже далеко и не услышал Мейми, зато ее прекрасно расслышала хризантема.
"Что же это творится?" - во мутилась она. И вскоре все растительное общество
собралось вокруг девочки.
- Конечно, это не наше дело, - заявили ей, пошептавшись между собой,
самые старые деревья, - но нам кажется, что вы не имеете права находиться
здесь в столь неурочный час и, скорее всего, к глубокому нашему сожалению,
мы должны сообщить об этом досадном недоразумении феям. Что вы сами об этом
думаете?
- Я думаю, - твердо сказала Мейми, - что так делать не следует.
Это несколько сбило деревья с толку.
- Я бы не стала вам перечить, - уверила их Мейми, - если бы была
неправа.
Старые деревья еще долго качали кронами, присвистывали и шептали: "Ну и
дела", "Такова жизнь", но Мейми вдруг стало жалко тех из них, которым не на
что было опираться, и она сказала с состраданием:
- Прежде чем отправиться на бал к феям, я была бы счастлива прогуляться
с вами по аллее. Пожалуйста, не откажите в любезности, обопритесь на меня...
И она около часу сопровождала их в прогулке вдоль аллеи, поддерживая за
ветви и помогая переставлять скрюченные корни. С экзотическими деревьями она
вела беседу на изысканном английском, как учили ее взрослые разговаривать с
иностранцами. Правда, она так старалась, что не поняла ни слова ни в их
ответах, ни в своих собственных, ужасно замысловатых вопросах. В общем, они
остались довольны друг другом, хотя некоторые деревья капризно укоряли
Мейми, что она с Дороти и Грейс прошлась дальше, чем с ними. А некоторые
кололи ее своими шипами, - конечно, не нарочно, и Мейми была слишком
воспитанной леди, чтобы расплакаться из-за такой ерунды.
Единственное, что ее беспокоило, так это бал. Ведь время наступило
вполне бальное. А больше ничего в ночном безлюдном Саду она не боялась.
Страх исчез, потому что наступила ночь, а в темноте, как вы знаете, Мейми
становилась странной девочкой.
Деревья ни за что не хотели отпускать ее. "Если феи увидят тебя, то
обязательно защиплют до смерти... или приставят навсегда нянькой к своим
детям... или превратят тебя во что-нибудь ужасно скучное, например, в
вечнозеленый дуб", - и все деревья устремили нарочито сочувственные взоры на
вечно- зеленый дуб.Сами-то они дрожали своими голыми ветками и страшно
завидовали всем вечнозеленым.
- Ой-ой-ой, - язвительно ответил дуб, - как это скучно: стоять здесь
застегнутым на все пуговицы и любоваться вечно дрожащими голыми созданьями!
Эту фразу деревья не без основания приняли на собственный счет, и
настроение у них испортилось. Они мрачно посулили Мейми все мыслимые ужасы,
если она только посмеет сунуть нос на бал.
От лиловой лещины девочка узнала, что двор сейчас не в самом лучшем
настроении. Причиной тому - несокрушимое сердце Герцога Рождественских
Маргариток. Он был Восточным эльфом, невыносимо капризным, самовлюбленным и
безразличным к другим. Королева Мэб, правительница Сада, была уверена, что
ее дочери очаруют Герцога, но - увы! Его сердце, как констатировал личный
доктор Герцога, оставалось совершенно холодным. Этот пожилой и сведущий в
вопросах исцеления недугов эскулап исследовал сердце своего пациента всякий
раз, как тому представляли очередную хорошенькую придворную, затем доктор
разочарованно тряс своей лысой головой: "Холодно, совсем холодно!" Королева
Мэб была просто вне себя, она, во-первых, приказала придворным плакать целых
девять минут, а затем всю ответственность за происходящее возложила на
Купидонов и принудила их носить дурацкие колпачки, пока сердце Герцога не
оттает.
Обнаружить место проведения бала оказалось несложно: из всех населенных
феями и эльфами уголков Сада к нему тянулись цветные ленточки, чтобы
приглашенные шли по ним, как по дорожкам, не боясь испачкать платье.
В этот раз ленточки были красными и замечательно смотрелись на белом
снегу.
Мейми пошла вдоль одной из них, стараясь держаться в тени деревьев, и
вот наконец она увидела длинную вереницу фей.
Впереди бежали шесть слуг и расчищали дорогу,за ними следом- шесть
форейторов, и столько же замыкали шествие. В середине шествовала Первая
Фрейлина в платье с длинным шлейфом, а в этом шлейфе, поддерживаемом двумя
пажами, как в гамаке восседала прелестная юная фея. Она была укутана в
золотой дождь, но самым примечательным в ней была ее шея - бархатистая на
ощупь и благородного темно-синего цвета.
Такая шея наилучшим образом оттеняет роскошные бриллиантовые украшения.
Перед балом все знатные феи слегка покалывают свои шеи перышками - так,
чтобы к коже прилила их аристократическая голубая кровь. Не верите? Тогда
загляните в витрины ювелирных магазинчиков - вы увидите там синие бархатные
бюсты, увешанные драгоценностями. Ювелиры позаимствовали этот секрет у фей.
Мейми отметила, что все участники процессии были чем-то раздражены и
феи задирали свои носики даже выше, чем это считается у них приличным.
Мейми, посмотрев на их надменные мордашки, решила, что непомерно задранные
носы - еще одна причина, по которой сердце Герцога остается холодным.
И вдруг возле мостика через подсыхающую лужу Мейми заметила еще одну
фею. Но Боже, в каком плачевном виде она была! Бедняжка свалилась в липкую
прибрежную грязь и отчаянно барах- талась там, увязая все глубже.
Мейми, с присущим ей добросердечием, кинулась на помощь малютке, чем
напугала ее до полусмерти. Впрочем, уже через минуту фея преспокойно сидела
у нее на ладошке и весело болтала. Она сообщила Мейми, что зовут ее Брауни,
Брауни- Смуглянка, что она - простая уличная певичка, но все равно
направляется на бал. Глупо не попытать счастья. А вдруг Герцог выберет ее?!
- Конечно, - вздохнула Брауни, - для Герцога я слишком проста...
Девочка смутилась-для феи ее знакомая и правда была довольно неказиста,
поэтому Мейми замялась с ответом.
- Я вижу, вы тоже думаете, что у меня нет никаких шансов, - в отчаянии
воскликнула Брауни.
- Я этого не сказала, - уклончиво ответила Мейми.- Конечно, ваше лицо и
впрямь простовато, но...- Мейми умолкла, ругая себя за чудовищную
бестактность.
К счастью, она вспомнила один случай с ее папой. Как-то раз он пошел на
благотворительный вечер, где самые знаменитые леди Лондона, точнее, жены
самых знаменитых джентльменов, а также их дочери, сестры и прочие
родственницы в бриллиантах и перьях старались обратить на себя всеобщее
внимание в надежде на главную награду сезона - титул Королевы Бала. При этом
им надо было еще прикидываться добрыми - в специальные бархатные мешочки,
вышитые золотыми нитками, они собирали мелкие монеты на строительство приюта
для сирот... Папа вернулся домой поздно и в плохом расположении духа. Но
вместо того,чтобы сделать маме замечание, что она не следит за
модой,чурается общества и сидит тут со штопкой у камина, он вдруг кинулся к
ней, расцеловал в обе щеки и воскликнул:
- Ты не представляешь, дорогая, как приятно снова увидеть нормальное
человеческое лицо!
Мейми рассказала эту историю исключительно для того, чтобы немножко
утешить Брауни, но на фею рассказ произвел неожиданное впечатление: теперь
она НЕ СОМНЕВАЛАСЬ, что Герцог выберет именно ее! Она вприпрыжку поскакала
по ленточке, крикнув напоследок, чтобы Мейми не вздумала идти следом, а то
Королева Мэб ее накажет. Но Мейми уже видела невдалеке волшебное сияние, и
ничто не могло заставить ее отступить. Она подкралась поближе и спряталась в
тени испанских каштанов.
Огоньки исходили от тысяч светлячков, которые, цепляясь друг за друга,
образовывали причудливые гирлянды над танцевальным кругом. Толпы эльфов и
фей пришли поглазеть на празднество, но все они держались в сторонке и были
одеты попроще, чем знатные особы внутри круга. Мейми даже прищурилась,
ослепленная блеском этих сиятельных особ.
Ее очень рассердило то, как вызывающе демонстрировал свое равнодушие
Герцог Рождественских Маргариток. Холодность сквозила в каждой черточке лица
Его Мрачной Светлости. Самые прелестные феи подходили к Герцогу, надеясь на
его одобрение, и разражались слезами даже прежде, чем прислуга выкрикивала:
"Следующая!", ибо приговор заранее был написан на скучающем лице капризного
эльфа.
Особенно Мейми стало жаль Купидонов.Они робко жались в самом темном
месте и, услышав очередное "холодно, совершенно холодно", все ниже и ниже
опускали свои попавшие в немилость милые головки в дурацких колпачках.
Мейми ужасно расстроилась, не обнаружив на балу Питера Пена. Дело в
том, что как раз в эту ночь его лодочку затерло льдинами на Серпантине, и он
храбро боролся со смертельной опасностью, разбивая лед своим понарошечным
веслом. Феи вряд ли заметили его отсутствие, потому что были неспособны
танцевать, так тяжело было у них на сердце. Они забывают про танцы, когда
печальны, и вспоминают, когда веселы. Дэвид сказал мне как-то, что феи
обычно не говорят: "мы счастливы", а говорят: "мы танцевальны".
Итак, все выглядели весьма нетанцевально, как вдруг веселый, звонкий
смех нарушил гробовое молчание. Конечно, это появилась смуглянка Брауни и
решительно заявила о своем желании быть представленной Герцогу.
Мейми подалась вперед, приготовившись увидеть, как развернут ее
подружку, потому что у бедняжки действительно не было никаких шансов. Ведь
она выглядела такой нелепой и жалкой. Это все понимали и начали сочувственно
(а кое-кто и злорадно) шушукаться. Всем все было ясно. Всем, кроме...
Брауни. Она весело и уверенно приблизилась к Герцогу. И вот в полной тишине
она предстала пред ним. Вот доктор привычно приложил палец к сердцу Его
Светлости, которое лежало в специальном нагрудном кармане, украшенном
позументом. Вот он начал было привычно выкликать: "Холодно, совершен...", и
вдруг потрясенно умолк.
- Что это? - воскликнул он и даже потряс сердце возле уха, как трясут
испортившиеся часы. - Черт побери! - завопил он, и тут поднялась
невообразимая суматоха. Многие феи попадали в обморок. Оставшиеся, затаив
дыхание, уставились на Герцога, а тот смертельно побледнел и выглядел так,
будто собирался убежать куда глаза глядят.
"Неужели свершилось?" - слышалось бормотание доктора. Теперь сердце
Герцога пылало огнем, и доктор, поспешно отдернув палец, сунул его в рот.
Потом громким и торжественным голосом доктор объявил: "Мой Господин и
Повелитель!.. - и добавил, утирая слезу умиления, - мой дорогой Герцог!
Наконец-то я имею честь объявить Вам, что Вы, Ваша Светлость, влюбились!"
Что тут началось! Брауни протянула Герцогу руки, и тот заключил ее в
объятия. Королева схватила за руки лорда Чемберлена; придворные дамы и
кавалеры тоже взялись за руки, потому что по правилам двора все должны
следовать примеру Королевы. В этот исторический момент было сговорено около
пятидесяти свадеб, - ведь по обычаю фей, если вы взяли кого-то за руку, то
должны немедленно пожениться. Конечно, если при этом присутствует священник
или юрист. Все ликовали и обнимались! Забили барабаны, выглянула луна, и
немедленно сотни пар обмотались ее лучами, как в Майский праздник влюбленные
парни и девушки связываются ленточками. И вот уже феи и эльфы понеслись по
кругу в вихре вальса. В довершение всеобщего ликования Купидоны сорвали с
себя ненавистные колпачки...
Но тут Мейми вышла и все испортила!
Она ничего не могла с собой поделать. Она просто голову потеряла от
радости за свою маленькую подружку. Сделав несколько шагов вперед, девочка
восторженно воскликнула:
- О Брауни, какое счастье!!!
...Все замерли. Музыка оборвалась. Огоньки погасли. Мейми вдруг остро
осознала опасность своего положения, слишком поздно вспомнив, что она
всего-навсего маленький ребенок, заблудившийся в таком месте, где людям
запрещено появляться от Закрытия до Открытия. Она услышала сердитое
бормотание тысяч маленьких существ, она увидела, как блеснули в свете луны
острые мечи и шпаги эльфов... Мейми громко вскрикнула от ужаса.
Как она бежала! Без оглядки. Не чуя под собой ног. Много раз падала, но
тут же вскакивала и бежала дальше. От страха она перестала понимать, где
находится. Единственное, что она сознавала вполне отчетливо, - это то, что
ей ни в коем случае нельзя останавливаться. Поэтому, когда она свалилась,
как подкошенная, и заснула на Фиговой Аллее, то все еще продолжала
перебирать ногами, даже во сне спасаясь от погони.
Мейми думала, что снежинки, падающие ей на лицо,- это нежные мамины
поцелуи на сон грядущий. Ей казалось, что огромный сугроб, растущий над ней,
- это теплое одеяло, и она старалась натянуть его на голову. А когда сквозь
дрему Мейми услышала голоса, то решила, что это мама привела папу к дверям
детской посмотреть, как сладко спит их дорогая доченька. Но это были не мама
с папой. Это были феи...
Я хочу вас успокоить: феи больше не горели желанием расправиться с
Мейми. Сначала, когда она в испуге убежала, все маленькие существа
испытывали единственное желание: наказать дерзкую девчонку! Превратить ее во
что-нибудь противное! Но исполнение этого намерения несколько задержалось
из-за споров, кто возглавит преследование. Даже самые кровожадные эльфы и
феи предпочитали уступить это право кому-нибудь другому. Пока все
препирались, Герцогиня Брауни протиснулась к Королеве Мэб и потребовала
исполнить ее желание.
Каждая невеста имела право на такой свадебный подарок от Королевы. У
Брауни была единственная просьба - чтобы Мейми даровали жизнь.
- Что угодно, только не это, - вскричала раздосадованная Королева, и
все придворные эхом повторили ее слова. Но когда они услышали, при каких
обстоятельствах Брауни свела знакомство с Мейми, феи и эльфы огласили
окрестности троекратным "ура" в честь благородного человеческого существа. В
строгом боевом порядке они двинулись вслед за Мейми, чтобы выразить ей свою
благодарность. Королева и ее советник, Лорд Чемберлен, возглавляли шествие,
а над ними вилась живая гирлянда из светлячков. Они быстро нашли Мейми по
цепочке следов.
И хотя девочка спокойно лежала глубоко под снегом на Фиговой аллее,
отблагодарить ее представлялось совершенно невозможным, потому что никто не
мог ее разбудить.
Волшебный народец все же попытался поприветствовать девочку - юный
король залез к ней на плечо и зачитал длинную речь, но она не услышала ни
слова. Тогда феи и эльфы освободили Мейми от снега, но вскоре ее снова
замело. Тут они встревожились не на шутку. Все поняли, что человечьему
ребенку угрожает страшная опасность - замерзнуть насмерть! Эльфы предприняли
героическую попытку отнести девочку в защищенное место, но - увы! - она была
слишком тяжелой даже для непобедимой армии Ее Величества. И вот уже
некоторые дамы начали печально сморкаться в свои пла- точки, как вдруг
купидонам пришла в головы гениальная идея:
- Постройте вокруг нее домик!
И, конечно, именно теперь всем стало ясно, что это - как раз то, что
каждый из них имел в виду, и, более того, это - единственное, что спасет
несчастного ребенка от неминуемой гибели! Моментально сотня
эльфов-дровосеков оседлала ветки ближайших деревьев, архитекторы забегали
вокруг Мейми, снимая мерки, тут же у ее ног была расчищена стройплощадка,
семьдесят пять каменщиков притащили камень для фундамента, и Королева
торжественно заложила его. Словно в волшебном сне вокруг Мейми выросли
строительные леса, ночной Сад огласился стуком топоров, визгом пил и рокотом
отбойных молотков. Вы бы не успели и глазом моргнуть, как чудесный домик был
готов, крыша покрыта черепицей, окна застеклены...
Получился он как раз по размеру Мейми. Одна ее рука была откинута во
сне,но это ничуть не смутило строителей. Более того, это дало феям и эльфам
прекрасную возможность пристроить к до- мику веранду с цветными окошками,
прикрыв заодно и руку от непогоды. Правда, окошки в домике были размером с
картинку в детской книжке, а дверь - меньше форточки в человеческом доме.
Маленькие существа бурно радовались собственной сообразительности. Не в
силах остановиться, они добавляли к домику новые и новые детали.
Двое юных и прекрасных, как рыцари в Энциклопедии, эльфов залезли на
крышу и приладили там трубу.
- Боюсь, что это все, - грустно сказал один из них.
- Ну нет, - возразили двое других эльфов. Они в свою очередь забрались
на крышу и запустили в трубу дымок.- Вот теперь закончено, - сказали они.
- Не совсем, - заметил светлячок. - Если девочка проснется, то
испугается темноты. Я буду ее ночником.
- Минуточку, - окликнул его иностранный эльф, китайский купец, -я
приготовлю вам исключительно душистое ламповое масло.
Теперь, увы, дело было сделано.
Впрочем, нет! Подождите!
- Как можно было забыть о колокольчике у двери?- возмутился литейщик. И
он навесил звонкий латунный колокольчик. Жестянщик навинтил у порога скребок
для обуви. Пожилая фея, завсегдатай благотворительных базаров, принесла
полосатый коврик для ног. Бочары прикатили кадку для дождевой воды.Художники
расписали ее веселыми красками. Ну теперь уж точно все.
- Как же - все! Как может быть "все", я вас спрашиваю? - негодующе
вопрошал водопроводчик,-Ведь еще не подведена горячая и холодная вода! - И
он подключил воду.
Подошла бригада садовников с семенами,саженцами, луковицами и клубнями.
С лопатами, лейками, газонокосилками и покрытием для теплиц. И вот справа от
террасы раскинулся цветник, а слева - огород. Не прошло и пяти минут, как
все буйно расцвело.
О! Теперь волшебный домик был чарующе прекрасен! И тут всем стало ясно,
что дело подошло к концу. Феи стали неохотно расхо- диться. Они вспомнили,
что бал не закончен, и это их немного утешило. Последней уходила - угадайте
кто? - конечно, Брауни,
Юная Герцогиня. Она отстала на секундочку от своего влюбленного мужа,
взлетела на крышу и спустила вниз по дымоходу самый чудесный сон для Мейми.
Всю ночь удивительный домик простоял в Кенсинг-тонском Саду, охраняя
покой Мейми. Она досмотрела волшебный сон и проснулась от робкого стука. Это
новорожденное утро стучалось в ее окно. Потом она опять провалилась в
сладкий сон и сквозь дрему позвала: "Тони!" Поскольку Тони не отозвался, она
резко села, упершись головой в крышу, и домик открылся, как коробка с
рождественским подарком. Каково же было изумление Мейми, когда она увидела
Кенсингтонский Сад, занесенный снегом! Он ни капельки не был похож на ее
детскую. Он не был похож на детскую в такой степени, что девочка усомнилась,
что она - это на самом деле она. Мейми ущипнула себя за щеку и взвизгнула от
боли. Сомнений не оставалось - это была она, собственной персоной. Но как же
она очутилась в таком восхитительном месте? Мейми перешагнула через стену и
обернулась. И наконец-то разглядела свой ночной приют.
- Боже, какое чудо!
Возможно, человеческий голос испугал домик, а может быть, он понял, что
его задача выполнена, только, пока Мейми восторгалась им, домик стал
уменьшаться. Он съеживался так медленно, что Мейми сначала этого не
заметила. Но вдруг она поняла, что домик явно маловат для нее. Он
по-прежнему был целехонек, только размером не больше собачьей конуры. Потом
окошки, труба на крыше, бочка под водосточной трубой, а также сад с огородом
еще чуть-чуть уменьшились... И вот уже домик не больше коробки из-под торта!
А снег продолжает наступать на него с четырех сторон. Хотя еще слышен звон
колокольчика на ветру и розы цветут под окном, но свет светлячка уже меркнет
в предутренней мгле.
- Домик, миленький, не исчезай! - заплакала Мейми. Она упала на колени,
потому что теперь домик был не больше катушки для ниток. Но едва Мейми
протянула к нему ладошки, сугробы зимнего Кенсингтонского Сада сомкнулись.
Вокруг не было ничего, кроме гладкого, не тронутого следами снежного
покрывала.
Мейми с досады принялась топать ножками (она знала, что это
недопустимое поведение, но ведь рядом не было никого, кто мог бы НЕ
ДОПУСТИТЬ!). Потом она уткнулась лицом в ладони и горько заплакала.
Поскольку горе ее было БЕЗМЕРНО, то и плакать она собиралась как минимум
ВЕЧНОСТЬ. Но вдруг она услышала чей-то сочувственный голосок:
- Не плачь, маленький человечек, не надо...
Она обернулась. Слезы, которые она намеревалась лить вечно, мгновенно
высохли. Перед ней стоял прекрасный маленький мальчик, глаза у него были
странные и ясные, как звезды. Кудри нежные и спутанные, как ветви ветел на
ветру. Руки у него были в цыпках. Мейми видела этого мальчика первый раз в
жизни, но знала его всегда.
Это был Питер Пен.

@темы: Peter Pan

---

прикольный кот у Йена - морда разбойничья

Человечество грубо делится на две группы: на любящих кошек и на обделенных жизнью.

@темы: Дневники вампира, картинки,фото

---

Как довести парня до истерики?
Одеть лифчик без застежки, одевающийся через голову,
боди-майку, застегивающуюся промеж ног
и леггинсы с нарисованной ширинкой.

@темы: позитив

---

Я считаю, что алкоголь, принятый в достаточных количествах, может вызвать все симптомы опьянения.
(с)

читать

Сфинкс без загадки

Как-то днем я сидел в Cafe de la Parix, на бульваре, созерцал убожество и пышность парижской жизни и дивился той причудливой панораме роскоши и нищеты, которая передо мною развертывалась. Вдруг я услышал, что кто-то громко произнес мое имя. Я оглянулся и увидал лорда Мёрчисона. Мы не встречались почти десять лет — с тех пор, как покинули колледж, так что я искренне обрадовался, увидав его снова, и мы сердечно поздоровались В Оксфорде мы были с ним друзьями. Я его очень любил — он был такой красивый, веселый и такой благородный. Мы всегда говорили, что он был бы милейшим человеком, не будь у него страсти всегда говорить правду, но, в сущности, эта прямота его характера только усиливала наше благоговение перед ним. Теперь я нашел его значительно изменившимся. Он казался озабоченным, смущенным, словно в чем-то не уверенным. Это не могло быть от современного скептицизма, так как Мёрчисон был тори до мозга костей и так же свято верил в Пятикнижие, как и в палату лордов. Поэтому я решил, что причина здесь — женщина, и спросил, не женат ли он.

— Я недостаточно понимаю женщин, — ответил он.

— Но, дорогой Джеральд, — сказал я, — женщины созданы для того, чтобы их любить, а не понимать.

— Я не могу любить там, где не могу доверять, — возразил он.

— Мне кажется, вы храните какую-то тайну, Джеральд! — воскликнул я. — Расскажите же мне, в чем дело.

— Пройдемся куда-нибудь, — сказал Мёрчисон, — здесь слишком много людей. Нет, только не желтую коляску, какого угодно цвета, только не желтую. Вот — возьмите темно-зеленую.

И несколько минут спустя мы катили бульваром по направлению к Мадлен.

— Куда же мы поедем? — спросил я.

— Куда хотите. По-моему — в Restaurant des Bois; мы можем там пообедать, и вы расскажете мне про себя.

— Я сперва хотел бы узнать про вас, — сказал я. — Расскажите же вашу таинственную повесть.

Он достал из кармана небольшой сафьяновый футляр, отделанный серебром, и протянул его мне. Я раскрыл его. В нем была фотография женщины. Высокого роста, гибкая, женщина казалась особенно прекрасной благодаря большим, неопределенным глазам и распущенным волосам. Она походила на какую-то ясновидящую и была одета в дорогие меха.

— Что вы скажете об этом лице? Кажется ли оно вам искренним?

Я внимательно рассматривал его. Оно показалось мне лицом человека, хранящего какую-то тайну; хорошую или дурную — сказать я не мог. Красота этого лица была словно соткана из многих тайн, красота — внутренняя, а не телесная, мимолетная же улыбка на устах казалась слишком тонкой, чтобы быть действительно ласкающей и нежной.

— Ну, что вы скажете?

— Это — Джоконда в соболях, — ответил я. — Расскажите же, что вы о ней знаете.

— Не теперь, после обеда. — И он заговорил о другом.

Как только слуга принес кофе и папиросы, я напомнил Джеральду его обещание. Он встал, прошелся раза два по комнате, потом опустился в кресло и рассказал мне следующее:

— Однажды под вечер, часов около пяти, шел я по Бонд-стрит. Была страшная толчея экипажей и людей, так что еле можно было пробиваться вперед. Около самого тротуара стояла маленькая желтая двухместная коляска, привлекшая, не помню почему, мое внимание. Когда я с ней поравнялся, из нее выглянуло личико, которое я вам только что показал. Оно меня тотчас же обворожило. Всю ночь напролет и весь день я не переставал о нем думать. Я бродил вверх и вниз по этой проклятой улице, заглядывал в каждый экипаж и все ждал желтую двухместную коляску. Но увидать вновь прекрасную незнакомку мне не удалось, и в конце концов я решил, что она мне просто померещилась.

Неделю спустя я обедал у мадам де Растель. Обед был назначен на восемь часов, но в половине девятого мы все еще ждали кого-то в гостиной. Наконец слуга доложил: леди Алрой. Это и была та дама, которую я так тщетно разыскивал. Она медленно вошла в гостиную и была подобна лунному лучу в серых кружевах. К моей великой радости, мне пришлось вести ее к столу. Как только мы сели, я заметил ей без всякой задней мысли:

— Мне кажется, леди Алрой, я вас как-то мельком видел на Бонд-стрит.

Она вся побледнела и тихо сказала:

— Ради бога, не говорите так громко, нас могут подслушать.

Мой неудачный дебют немало смутил меня, я отважно пустился в пространное рассуждение о французской драме. Она говорила очень мало, все тем же мягким музыкальным голосом и как будто все беспокоилась, не подслушивает ли кто-нибудь. Я тут же в нее влюбился, страстно, безумно, а неопределенная атмосфера загадочности, которая ее окружала, лишь сильнее разжигала мое любопытство. При прощании — она вскоре по окончании обеда ушла — я спросил у нее разрешения посетить ее. Она заколебалась на мгновение, оглянулась, нет ли кого поблизости, и затем сказала:

— Пожалуйста, завтра в три четверти пятого.

Я попросил мадам де Растель рассказать мне о ней все, что она знает, но я добился только того, что она вдова и владеет красивым особняком в Парк-лейн. Когда же какой-то ученый болтун стал защищать диссертацию на тему о вдовах, как наиболее приспособленных, по пережитому опыту, к брачной жизни, я встал и распрощался.

На следующий день я был аккуратно в назначенный час в Парк-лейн, но мне сказали, что леди Алрой только чтов ышла. Расстроенный, не зная, что думать, я направился в клуб и после долгих размышлений написал ей письмо с просьбой позволить мне попытать счастья в другой раз. Прошло дня два, и я все не получал ответа, когда вдруг пришла маленькая записка с извещением, что она будет дома в воскресенье, в четыре часа, и с таким необычайным, неожиданным постскриптумом:

"Пожалуйста, не пишите мне больше по моему домашнему адресу; при свидании объясню вам причины".

В воскресенье она меня приняла и была очаровательна, но, когда я прощался, она попросила меня, если бы мне пришлось ей что-нибудь написать, адресовать свои письма так:

"М-с Нокс, почтовый ящик книжной торговли Уайтэкера, Грин-стрит".

— Есть причины, — сказала она, — по которым я не могу получать письма у себя дома.

В течение этого "сезона" я встречался с нею довольно часто, но никогда не покидала она этой атмосферы загадочности. Иногда приходило мне в голову, что она во власти какого-нибудь мужчины, но она казалась такой неприступной, что эту мысль нельзя было не отбросить. Да и трудно было мне прийти к какому-нибудь определенному выводу или решению, так как леди Алрой была похожа на один из тех удивительных кристаллов, которые можно видеть в музеях и которые то прозрачны, то, через мгновение, совсем мутны. Наконец я решился сделать ей предложение; я окончательно измучился, устал от этой беспрестанной таинственности, которую она требовала от всех моих посещений и от тех двух-трех писем, которые мне довелось ей послать. Я написал ей в книжный магазин, прося принять меня в ближайший понедельник в шесть часов. Она согласилась, и я был на седьмом небе. Я был просто ослеплен ею, несмотря на всю загадочность, окружавшую ее (как я тогда думал), или именно вследствие этой загадочности (как я полагаю теперь). Впрочем, нет!.. Я любил в ней женщину, только женщину. Загадочное, таинственное раздражало меня, сводило меня с ума. Ах! Зачем случай натолкнул меня на следы!

— Так вы открыли тайну? — спросил я.

— Боюсь, что да. Но решайте сами.

Наступил понедельник. Я позавтракал у дяди и в четыре часа был на Мэрилебонской улице. Дядя, как вы знаете, живет у Риджентс-парка. Мне надо было на Пикадилли, и, чтобы сократить путь, я пошел грязнейшими какими-то переулками. Вдруг я увидел перед собой леди Алрой. Она была под густой вуалью и шла очень быстро. У последнего дома в переулке она остановилась, поднялась по ступенькам, у двери достала ключ, отперла и вошла. "Вот где тайна", — сказал я себе и осмотрел снаружи этот дом. Он походил на один из тех, в которых сдаются комнаты. На ступеньках лежал платок, оброненный ею. Я поднял его и спрятал в карман. Затем стал раздумывать: что предпринять? Я пришел к выводу, что не имею никакого права выслеживать ее, и отправился в клуб.

В шесть часов я был у нее. Она лежала на кушетке в капоте из серебряной парчи, застегнутом парой чудных лунных камней, которые она всегда носила. Она была пленительна.

— Я так рада, что вы пришли, — сказала она, — я целый день не выходила из дому.

Пораженный, я уставился на нее в упор, достал из кармана платок и протянул его ей.

— Вы это сегодня обронили на Кёмнор-стрит, леди Алрой, — сказал я совсем спокойно. Она посмотрела на меня в ужасе, но платка не взяла. — Что вы там делали? — спросил я.

— Какое имеете вы право меня об этом расспрашивать? — ответила она.

— Право человека, который вас любит, — ответил я. — Я сегодня пришел просить вашей руки.

Она закрыла лицо и залилась слезами.

— Вы мне должны сказать все! — настаивал я.

Она встала, посмотрела мне в лицо и сказала:

— Мне нечего сказать вам, лорд Мёрчисон.

— Вы с кем-то виделись там, вот где ваша тайна!

Она страшно побледнела и сказала:

— Я ни с кем не виделась там.

— Скажите же мне правду! — молил я.

— Я вам ее сказала!

Я был вне себя, я сходил с ума. Не помню, что я ей тогда наговорил; должно быть, что-то ужасное. Наконец, я бежал из ее дома. На следующее утро я получил от нее письмо, но вернул его нераспечатанным и в тот же день уехал в Норвегию вместе с Алленом Колвилем. Когда же месяц спустя я вернулся, то первое, что мне бросилось в глаза в "Утренней почте", было объявление о смерти леди Алрой. Она простудилась в театре и дней через пять умерла от воспаления легких. Я удалился из общества и ни с кем не встречался. Как безумно я ее любил! Господи, как я любил эту женщину!

— А вы были на той улице, в том доме? — спросил я.

— Как же! — ответил он. — Я отправился вскоре на Кёмнор-стрит. Я не мог не пойти туда: меня мучили разные сомнения. Я постучался, какая-то очень почтенная женщина отперла мне. Я спросил, не сдаются ли у нее комнаты. "Да, — ответила она, — вот сдаются гостиные. Уже три месяца как дама, снимавшая их, не является". — "Не она ли это?" — спросил я и показал ей карточку леди Алрой. "Она самая. Когда же она придет?" — "Дама эта уже умерла", — ответил я. "Не может быть! — вскричала старуха. — Она была лучшей моей квартиранткой. Она платила целых три гинеи в неделю только за то, чтобы изредка приходить и посидеть в комнате". — "Она здесь встречалась с кем-нибудь?" — спросил я. Но старуха стала меня уверять, что леди всегда бывала одна и никто не приходил к ней. "Но что же она тут делала?" — воскликнул я. "Просто сидела в комнате, читала книжки, иногда пила здесь чай", — ответила женщина. Я не знал, что на это ответить, дал старухе золотой и ушел. А теперь что вы об этом скажете? Думаете ли вы, что старуха сказала правду?

— Я в этом уверен.

— Так зачем же леди Алрой нужно было ходить туда?

— Дорогой Джеральд, — ответил я. — Леди Алрой была самой заурядной женщиной с манией к таинственному. Она снимала комнату, чтобы доставлять себе удовольствие ходить туда под густой вуалью и выставлять себя героиней какого-то романа. У ней была страсть к загадочному, но сама она была не более как Сфинкс без загадки.

— Вы так думаете?

— Я в этом твердо убежден.

Лорд Мёрчисон снова достал сафьяновый футляр, раскрыл его и стал пристально разглядывать портрет.

— Хотел бы я знать! — сказал он наконец.
www.library.ru/2/lit/sections.php?a_uid=70

@темы: цитатствую, рассказ

---

замечательные стихи, замечательно написанные, замечательным автором

Какая безвкусица!

Боже, какая это безвкусица:
Добиваться любви чьей-то,
При встрече с врагом – лица
Кривить улыбкой. Когда не спится –
Напиваться.

Боже, с такими людьми и знаться
Не хочется! Но тогда мне
Грозит даже не одиночество,
А небытие – я самая такая!
Плохая?
Или хорошая? – все градации,
И ротации, ориентации –
Тоже бред социальных олухов,
Для прикрытия диких всполохов
Инстинктивного.

Боже, какая это безвкусица!
Писать о том, что все гадко,
И жаловаться на лихорадку
От собственных блицев.

Пишет  DiT-o — в неописуемом восторге от автора

@темы: стишки и стихи

---

всегда это утверждала...но не все согласны

Не бывало великого ума без примеси безумия.
(с) Сенека Луций Анней

URL записи  Winki-Bu

@темы: словоблядствую, цитатствую

---

нет, ну как они это делают...

@темы: видео, фильмы и о них, музыка

---

в 10 я должна быть на работе...

кстати, всем кто нуждается

@темы: сивый бред, картинки,фото

---

А-а-а,а он такой, реально злой, А мы такие - зажигаем!

@темы: Дневники вампира

---

Новый ПЧ

Добро пожаловать effigy ! Действительно очень рада видеть тебя здесь - надеюсь не скучно будет.
У меня в принципе можно всё - флудить, тырить, коментить и не коментить...
склок не люблю, но
у меня самые лучшие ПЧ в мире и потому сплошной позитив, хотя иногда и вываливающийся за рамки приличия...

@темы: ПЧ

---

Питер Пэн в Кенсингтонском Саду глава Ⅳ

Д.М.Барри. Питер Пэн в Кенсингтонском Саду
Перевод с английского : Г. Гринева

Глава четвертая: Время закрытия

Ужасно трудно хоть что-нибудь разузнать о феях. Только одно известно о
них наверняка: волшебный народец всегда обитает там, где есть дети.
Давным-давно, когда в Кен-сингтонском Саду запрещалось выгуливать собак,
детям вход в Сад тоже был категорически воспрещен. И, представьте себе, там
не было ни одной феи. Когда же детей разрешили, то целые стаи фей и эльфов
ежевечерне стали прибывать в Сад, где обитают и по сей день. Увидеть их
трудно. Отчасти потому, что живут феи на клумбах, ходить по которым никому
нельзя, но еще и оттого, что волшебный народец на редкость хитер, а
временами и коварен. Они не так хитры и осторожны ПОСЛЕ ЗАКРЫТИЯ, но ДО него
- это просто ужас! Когда ты был птицей, то общался с феями накоротке; став
младенцем, ты еще кое-что о них помнил и совершенно напрасно не записал!
Потому что, вырастая, человек начисто забывает самые важные и интересные
вещи. А подросши еще капельку, начинает считать все забытое выдумкой и
ерундой. Я даже слышал о таких детях, которые утверждали, будто ни разу в
жизни не видели ни одной феи. Самое смешное, если говорили они об этом, стоя
в Кенсингтонском Саду, где фей так много, что взгляд невольно на них
натыкается. Да вот только распознать их невозможно, потому что феи обожают
притворяться чем-нибудь другим. Любимый их трюк - это, конечно,
прикидываться цветами. Дело в том, что все феи - потрясающие кокетки, да к
тому же их столица расположена на правом берегу Бухты Фей, сплошь заросшем
цветами. Так что выглядеть цветком - это не только хороший тон, но и
отличный способ маскировки.
Обычно феи наряжаются в тон цветам, меняя фасоны и расцветки одежды
несколько раз за сезон. Увидеть фею можно двумя способами, причем совершенно
противоположными. Во-первых, стоя у ограды клумбы. Необходимо сделать вид,
что феи тебя вовсе не интересуют и смотришь ты совсем в другую сторону.
Тогда краешком глаза ты обязательно заприметишь какую-нибудь легкомысленную
фею, порхающую над цветами. Другой способ, которым мы с Дэвидом частенько
пользовались, - это уставиться в самую гущу цветов. Через некоторое время
одна из фей, прячущихся там, не удержится и моргнет. Детская Аллея, как
известно, не меньше Бухты Фей славится цветочными клумбами, поэтому
неудивительно, что это излюбленное место свиданий эльфов и фей. Детская
Аллея связана у волшебного народца с одной пренеприятнейшей историей.
Однажды двадцать четыре феи- школьницы, накинув на плечи пелеринки из
гиацинтов, отправились на прогулку. Как вдруг их учительница прижала к губам
пальчик: "Тс-с-с!" Все они замерли на свежевспаханной клумбе, притворившись
гиацинтами. К несчастью, то, что насторожило учительницу, оказалось двумя
садовниками, пришедшими посадить новые цветы на пустую клумбу. Садовники
катили перед собой тележку, доверху наполненную саженцами. Каково же было их
изумление, когда клумба оказалась уже занятой. "Жаль вырывать гиацинты", -
сказал один садовник. "Но ведь Его Светлость приказали..." - ответил другой.
И они, опорожнив тележку, начали вырывать школьниц и складывать их, измятых
и перепуганных, на дно.
И учительница, и ученицы так прилежно притворялись цветами, что их
увезли в дальний конец сада и свалили в силосную яму, откуда они сбежали
глубокой ночью, растеряв в панике шляпки и перчатки.Родители бедняжек до
того переволновались,что разнесли школу в щепки. Хотя увидеть это нам все
равно не удалось бы, потому что дома фей, будь они целые или разоренные, -
полная противоположность человеческим жилищам. Наши дома мы отлично видим
днем, но они совершенно невидимы в темноте. Дома же фей, наоборот, видны
ночью и незаметны при свете дня. А все потому,что они покрашены в цвета
ночи, а я не знаю никого, кто видел ночь в дневное время. Это не значит,
однако, что дома фей сплошь черные. Ночь, как и день, окрашена в разные
цвета, но только более яркие и волшебные. Не верите? Тогда посмотрите, как
ослепительно сияет лампочка в одиноком ночном окне и как невзрачен и тускл
ее свет, когда за окном светит солнце. Королевский дворец сложен из
множества мелких стеклышек самых неожиданных цветов и оттенков, и я не знаю
королевской резиденции прелестней этой. Впрочем, жизнь королевы в таком
дворце несколько утомительна: волшебный народец весьма любопытен и не прочь
провести свой досуг, прижавшись носом к дворцовым стеклам. Может, от этого
носы у фей и эльфов курносые?
Самое главное различие между людьми и эльфами -не в росте,не в знаниях,
не в местах обитания; главное различие состоит в том, что феи никогда и ни
при каких условиях не делают ничего полезного. Когда самый первый младенец
засмеялся в самый первый раз, его смех рассыпался на тысячи осколков. Из
этих-то осколков и возникли феи. А теперь пойди и спроси у взрослых - какую
пользу можно извлечь из детского смеха? Примерно столько же пользы от
деятельности волшебного народца. Это совсем не значит, что они бездельничают
весь день напролет, как раз наоборот -все феи выглядят ужасно занятыми, у
них нет буквально ни минуточки, чтобы передохнуть. Но если бы ты спросил у
них, что же они, собственно, делают, ты бы поставил их в тупик. Взрослым
этого не понять, но феи ВСЕРЬпЗ считают, что делать все нужно ПОНАРОШКУ, а
иначе только хорошее дело испортишь. Их почтальон носит на ремне блестящий
рожок и играет на нем походные марши, когда его хорошенько попросишь. Но
если тебе нужно отправить письмо, то лучше выкинь его сразу, потому что для
такого пустого дела почтальона ни за что не дозовешься. В их городе
построены самые красивые в мире школы, но даже не мечтай в них чему-нибудь
научиться! Самый маленький ученик по праву МЛАДШЕНСТВА выбирает учительницу,
но, как только та начинает перекличку, дети объявляют переменку, с которой
возвращаются лишь к концу четверти, чтобы устроить учительнице
хо-о-рошень-кую контрольную. Кстати, право МЛАДШЕНСТВА - самое важное право
фей и эльфов. Заключается оно в том, что самый маленький признается самой
важной персоной, вплоть до того, что сам может назначить себя принцем или
принцессой. Многие младенцы не могут забыть об этом праве и по наивности
своей полагают, что в человеческих семьях такие же порядки. Вот почему они
принимают как должное бесконечные восторги тетушек и нянюшек. Тебе,
наверное, приходилось видеть, как твоя маленькая сестренка, выделывает порой
такие штучки, какие ни мама, ни няня тебе ни за что бы не спустили? То она
вскакивает, когда ведено сидеть, то ни в какую не хочет спать, когда у всех
слипаются глаза, а то вдруг валится в грязь, стоит нарядить ее в новое
платьице. Ты, ясное дело, считаешь это озорством, но малышка просто еще не
отвыкла вести себя по-фейски. Через год- два она, конечно, смирится с тем,
что стала человеком, научится говорить по-человечески, но пока способна
изъясняться только на фейском наречии, то есть непрерывно лепечет и хнычет.
Единственные взрослые, которые немного понимают по-фейски, - это мама и
няня,ведь им часто приходится иметь дело с малышами. Мама и няня первые
начинают догадываться, что невразумительное "дам-да-да" твоей сестренки
означает: "Дайте-ка мне эту прелестную вещицу", а ее "пух-пух" - ничто иное,
как: "Тебе очень идет твоя новая шляпка". Как-то Дэвид, сильно сжав виски
ладонями,припомнил несколько фейских фраз из тех времен, когда он сам был
дрозденком. Я спросил, не из птичьего ли языка эти слова,но Дэвид стоял на
своем:слова были о приключениях и чуде- сах,а птицы только и говорят, что о
гнездах. Дэвид помнил, что, перескакивая с места на место, птицы ведут себя
точь-в-точь, как дамы перед витринами: "Нет-нет, этот цвет гнезда мне не
пойдет". - "Ах, хорошо бы пустить оборочку по кромке". - "А вот миленькая
вещица!" - "Боже, да на это же просто нельзя смотреть!"
Фей и эльфов подобные пустяки не трогают, им интересны дела поважнее.
Например, танцы...
Волшебный народец предпочитает проводить свои балы прямо на открытом
воздухе. Даже спустя неделю на газонах Кенсингтонского Сада можно увидеть
круги примятой травы, которые люди издавна называют Ведьмиными или
Магическими кругами. Эти круги феи не делают специально, а просто
вытаптывают, вальсируя круг за кругом всю ночь напролет. Если ты нашел грибы
на обочине такого круга, знай: это стулья, которые прислуга забыла убрать
после праздника.
Есть способ узнать о предстоящем бале заранее.
Ты наверняка не раз видел таблички на воротах Сада, сообщающие, во
сколько он сегодня закроется.
Так вот, эти хитрые создания тайком подменяют таблички накануне бала.
Например, вешают табличку, что Сад закроется не в семь часов, как обычно, а
в половине седьмого. Это позволяет феям начать бал на полчаса раньше.
Если бы в такую ночь нам посчастливлось оказаться в Саду,как это
случилось с небезызвестной Мейми Меннеринг, мы бы застали удивительное
зрелище: сотни очаровательных фей спешат на празднество, эльфы в парадной
военной форме так и сверкают галунами. Форейторы лихо управляют экипажами,
слуги несутся впереди, держа в руках зимнюю вишню, которая служит им
фонариками.
Гардеробная уже полна фей, надевающих серебряные башмачки и получающих
номерки за сданные пелерины. Цветы толпами стекаются со всей Детской Аллеи
поглазеть на роскошное празднество, и феи ужасно им рады, потому что у роз,
например, без всяких церемоний можно одолжить булавочку.
Обильный пиршественный стол готов принять гостей. Королева сидит во
главе, а за ее троном стоит бессменный лорд Чемберлен с цветком колокольчика
в руке, которым он трясет всякий раз, когда Ее Величеству угодно узнать
время.
Особой популярностью у фей пользуются вина трех сортов: из чернослива,
из барбариса и из подснежников. Право виночерпия, естественно, принадлежит
королеве, но бочонки так тяжелы, что Ее Величество потчует своих подданных
понарошку.
Начинают обычно с бутербродов размером с трех-пенсовик, а закусывают
пирожными, которые так малы, что даже не крошатся.
Феи чинно рассаживаются на грибы вокруг стола и поначалу ведут себя
очень пристойно. Но спустя некоторое время они со- вершенно забывают о
хороших манерах, делают птичек из бумажных салфеток, лезут пальчиками в
масленку,а некоторые даже ползают прямо по скатерти, слизывая с тортов цветы
из крема и взбитых сливок. Когда королева замечает, до чего дело дошло, она
знаком подзывает слуг и приказывает увести и умыть разошедшуюся публику.
После чего объявляются танцы.
Ее Величество открывает бал, а лорд Чемберлен семенит сзади, неся в
руках два кувшинчика, в одном из которых - настой желтофиоли, а в другом -
сок купены, или, как ее еще называют, Соломоновой печати. Настой желтофиоли
хорош для приведения в чувство танцоров, рухнувших в изнеможении наземь, а
сок купены помогает от ушибов.
Синяки и ушибы - нередкое явление на балу у фей, ибо оркестр,
распалясь, играет все быстрее и быстрее, танцоры пытаются угнаться за
музыкой, пока ноги у них не перепутываются и все до одного не оказываются в
куче мале.
Думаю, ты и без меня прекрасно знаешь, что оркестром служит феям и
эльфам Питер Пэн. Он со своей дудочкой сидит в центре круга, и за все
времена, пока существуют феи и проводятся их балы, лучшей музыки никому
слышать не доводилось!
Феи - очень благодарные существа при всех своих недостатках. Однажды
был дан бал в честь совершеннолетия принцесс (а этого возраста феи достигают
в свой второй день рождения, причем дни рождения они отмечают каждый месяц).
Юные Высочества заранее пообещали Питеру, что в этот день будет исполнено
его самое заветное желание.
И вот торжественный момент настал.
Королева важно прошествовала к своему трону и незнакомым величественным
голосом приказала Питеру Пэну преклонить колена. После этого она произнесла
длинную непонятную фразу, которую Питер по простоте душевной счел волшебным
заклинанием. Ее Величество высказалось в том смысле, что за выдающиеся
заслуги в культуре, музыкальном развитии фей вообще и популяризации
танцевальной музыки в частности, Ее Волшебное Величество высочайше
соизволяет выполнить самое заветное желание своего подданного, друга и
музыканта Питера Пэна.
Все эльфы и феи столпились вокруг Питера, стремясь получше расслышать
его просьбу, но Питер молчал, не зная, чего же он хочет больше всего.
- Если я пожелаю вернуться к своей маме, - наконец вымолвил он, - вы
сможете это исполнить?
Что и говорить, такой поворот событий поверг фей в замешательство, если
не сказать - в панику. Ведь выполнив просьбу Питера, они собственноручно
лишили бы себя возможности танцевать под его музыку.
Но хитрая королева презрительно вздернула носик и хмыкнула:
- Всего-то? Уж просил бы чего-нибудь побольше...
- А что, разве мое желание маленькое? - изумился Питер.
- Не больше, чем это, - королева соединила большой палец с
указательным.
- А какого размера должно быть самое заветное?- поинтересовался Питер.
И королева указала на свой шлейф, который, по моде того времени,
тянулся через весь танцевальный круг.
Что-то прикинув, Питер сказал:
- Хорошо, я согласен на два желания средних размеров вместо одного
большого...
Феи были неприятно поражены сметливостью Питера, но его это ничуть не
смутило. Он пожелал слетать к маме, но с правом возвращения в Сад, если
вдруг эта леди окажется неподходящей. О своем втором желании он предпочел
пока помалкивать.
- Я дам тебе возможность долететь до дома, - предупредила Питера
королева Меб, - но я бессильна открыть перед тобой двери...
- Когда я улетал, окно было отворено,- сообщил ей Питер,- мама всегда
держит окно открытым, потому что она никогда не перестает ждать меня.
- Откуда ты это знаешь? - изумились феи.
Но Питер этого объяснить не мог.
Что ж,феям ничего не оставалось, кроме как сдержать честное волшебное
слово.Они изо всех сил замахали крылышками, отряхивая с них пыльцу на плечи
Питера. Питер почувствовал в плечах приятное жжение, а потом вдруг стал
подниматься выше и выше, пока не взлетел над Садом. Порывом ветерка его
подняло над крышами ближайших домов. Летать было до того восхитительно, что
Питер и не подумал торопиться к дому своей мамы. Вместо этого он облетел
купол собора св. Павла, слетал к Хрустальному Дворцу, на бреющем полете
спустился к самым водам Темзы и не спеша полетел вдоль нее до дворца
Регента. Пока он добирался до маминого окна, у него окончательно созрело
второе желание. После посещения родного дома (теперь это уже не казалось ему
таким уж обязательным) Питер решил стать птицей.
...Окно было распахнуто. Свою маму он увидел сразу, как только влетел.
Она спала, положив ладонь под голову, и ямка в подушке под ее головой была
похожа на уютное гнездо, выстеленное ее благоухающими земляникой каштановыми
прядями. Питер, примостившись на краю кровати, внимательно вглядывался в
родное, полузабытое лицо. Впрочем, он моментально вспомнил, как она всегда
распускала на ночь волосы и надевала что-то такое воздушное, с розовыми
оборками, обрамлявшими нежный овал ее лица. Он был счастлив, что мама его не
подвела и оказалась такой симпатичной. Только печальная морщинка меж бровей
немного портила ее. Питер знал, когда эта морщинка поселилась на мамином
лице. Одна ее рука все время беспокойно скользила по подушке, будто искала
кого-то, чтобы крепко обнять. И он знал, кого она ищет и кого хочет обнять.
Он знал также, что стоит ему очень тихо позвать ее и она тут же
проснется. Мамы всегда тут же просыпаются, узнавая наш зов из тысячи других.
Она расплакалась бы от счастья и крепко обняла его. О! Как бы он
обрадовался! Но несравненно большую радость он доставил бы ей.
Он нисколько не сомневался,что такой умный, разносторонний и
необыкновенный ребенок может осчастливить любую, даже самую придирчивую
маму. Ничего не может быть приятнее, думал Питер, чем завести такого
мальчика. Это не только приятно, но и лестно, почетно, а также выгодно...
Но почему же он так долго сидит на спинке кровати? Почему не крикнет
наконец: "Мамочка, я вернулся!"
Если бы я сказал,что Питер окончательно и бесповоротно решил вернуться
домой, то у нас получилась бы хоть и прекрасная, но совершенно другая
сказка. На самом деле Питер Пэн вглядывался то в милое лицо своей мамы, то -
в ночь за окном.
Безусловно, размышлял Питер, не лишено приятности опять стать ее
мальчиком, но, с другой стороны, что за денечки были в Кенсингтонском Саду!
Да и уверен ли он, что ему доставит удовольствие вновь кутаться в одежду?
Он вспорхнул с кровати и открыл шкафчик. Его вещи по- прежнему лежали
на месте, аккуратно выглаженные и переложенные веточками лаванды. Но он
никак не мог вспомнить, что же с ними делают. Питер попытался пристроить
носки сначала на руки, а потом на ноги, но и то и другое показалось ему
излишним.
Возможно, Питер слишком громко пыхтел, натягивая носки, а может,
скрипнула дверца шкафа, но... его мама проснулась! Он услышал, как она
позвала его: " Питер!" Мама так бережно произнесла его имя, будто это самое
прекрасное слово на свете.
Питер затаил дыхание, недоумевая, как мама догадалась, что это именно
он.Если бы она еще раз позвала его, то он с криком "Мамочка!" бросился бы к
ней на шею, но она ничего больше не сказала, только горестно всхлипнула.
Когда Питер решился выбраться из-за дверцы шкафа и взглянуть на маму,
она опять спала и только слезы катились по ее щекам. Питер был убит ее
горем. И, как ты думаешь, что он сделал? Он достал свою дудочку и заиграл на
ней самую чудесную колыбельную, которая только звучала на этой земле. Он
играл с тем же трепетным чувством, с каким мама произносила его имя. И еще
он втайне надеялся, что мама проснется и скажет: "О Питер, как замечательно
ты играешь!"
Но как только мама перестала выглядеть несчастной, Питер опять
пристально вгляделся в даль за окном.
Нет-нет, он не улетит, конечно, навсегда, он твердо решил стать
мальчиком своей мамы, но... Но что-то мешало ему сделать это прямо сейчас.
Это "что-то" было его вторым желанием. Он больше не хотел быть птицей, но
каким бы ни было его новое второе желание, оно не исполнится, если он не
вернется к феям. Более того, стоит ему даже отложить возвращение на короткое
время, легкомысленные феи попросту забудут о своем обещании.
Он спрашивал себя, неужели он так бессердечен, что не скажет последнего
"прощай" Соломону? Да и проплыть последний раз под парусом тоже неплохо...
Такие доводы в запальчивости приводил Питер своей спящей ма- ме. "А как
было бы здорово рассказать об этом приключении птицам", - радостно говорил
он ей.
" Я обязательно, обязательно вернусь", - убеждал он спящую маму,
направляясь к окну. И в этот момент он искренне верил, что выполнит
обещание...
Еще дважды Питер прилетал к окну своей мамы. Окно, естественно, было
открыто, и Питеру ужасно хотелось залететь и поцеловать ее. Но каждый раз он
боялся ее разбудить, поэтому играл поцелуй на дудочке, сидя на подоконнике.
Много, слишком много дней, ночей и даже месяцев пролетело, прежде чем
Питер объявил феям второе желание. И я не знаю, почему он ТАК медлил.
Конечно, немало времени ушло на прощанья со всеми: с закадычными друзьями, с
друзьями друзей, с шапочными знакомыми. Он попрощался даже с бестолковыми
утками (и напрасно, ибо через минуту после церемонии они не могли вспомнить,
зачем же их побеспокоил этот непоседливый мальчишка). Питер облетел самые
заветные уголки Сада, затем совершил последнее плаванье, потом - самое
последнее, а потом сплавал еще раз пятьдесят в самый наипоследнейший раз. А
уж сколько прощальных балов и ужинов было дано в его честь - не сосчитать!
Еще одна и, пожалуй, самая приятная причина его медлительности
заключалась в том, что... Питеру незачем было торопиться! Ведь он знал
наверняка: мама никогда-никогда не перестанет ждать его, она никогда-никогда
не закроет окна.
Эта причина несказанно огорчала старого Соломона:он считал, что стыдно
и вредно пользоваться ожиданием и надеждой любящих сердец. Соломон внушил
птицам несколько золотых истин, помогающих им в жизни. Он говаривал: "Не
откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня". И еще: "Второго шанса
не бывает".
Питер же легкомысленно преступал Соломоновы заповеди.А птицы, видя, что
это намного приятнее, тоже становились день ото дня все более
необязательными.
Феи, в отличие от Соломона, нерасторопностью Питера были довольны.
Более того, они мечтали, чтобы Питер никогда не улетал из Сада и всегда
играл на их балах. Коварные существа шли на всякие уловки, лишь бы подловить
Питера на пустяковой фразе, типа: "Я хочу, чтобы трава не была такой
мокрой". А некоторые из них специально танцевали дольше положенного, чтобы
Питер сказал: "Я хочу, чтобы вы посмотрели на часы". Тогда феи сказали бы,
что это и есть его второе желание. Но Питер каждый раз обманывал их надежды.
И если случайно выпаливал: "Я хочу...", то тут же замолкал.
Поэтому, когда он торжественно объявил: "Я хочу вернуться к моей маме
отныне и навсегда!" - феям ничего не оставалось, кроме как вновь стряхнуть
пыльцу на его плечи и позволить ему покинуть Сад.
Как только Питер поднялся над Садом, он почувствовал, что очень спешит.
Так сильно ему захотелось увидеть маму плачущей от счастья. Он заранее
гордился, что он - единственный человек на свете, который с легкостью
заставит ее забыть о печали и осчастливит на всю жизнь. Питер нисколько в
этом не сомневался, как не сомневался и в том, что скоро, очень скоро он
уютно угнездится в ее ласковых объятьях. На этот раз он даже не кружил над
городом, а прямиком полетел к заветному окну, которое всегда для него было
распахнуто!
...Единственное окно в мире, которое ждало его на этом свете, доброе
окно его самой красивой мамочки, только и мечтающей о встрече с ним...
Это окно было закрыто! Оно было заперто на засов, а для надежности еще
и забрано железной решеткой.
Приникнув к металлическим прутьям, Питер разглядел свою дорогую
мамочку.
С прекрасной, радостной улыбкой на губах, она мирно спала в своей
постели! Ее рука, которая обычно беспокойно искала кого- то, чтобы обнять...
Эта рука крепко обнимала другого, нового мальчика!
- Мамочка! Мамочка! - закричал Питер, но она не услышала.
Напрасно царапал он ногтями замок, напрасно колотил своими маленькими
кулачками по прутьям решетки...
Он медленно развернулся и полетел обратно в Кенсингтонский Сад, горько
рыдая и потирая ушибленные ладошки.
Больше никогда он не видел своей мамы. Больше никогда не играл на
дудочке у нее под окном. Он вообще постарался забыть, где ее окно и какая
она сама... А ведь он так мечтал стать для нее надеждой, опорой, гордостью и
отрадой!
Увы, Питер, - слишком долго мы испытывали ее любовь и терпенье,
самоуверенно повторяя в мечтах красивые слова и репетируя эффектные позы...
Совсем иначе представляли мы свое торжественное появленье! Напрасно
возлагали такие большие надежды на пресловутый "второй раз".
Эх, Питер, Питер! Не ты первый совершил эту роковую ошибку. НО -
другого раза не бывает, не выпадает нового шанса - прав здесь старина
Соломон. И когда мы, самоуверенные и умиротворенные, наконец добираемся до
заветного окна, выясняется, что для нас наступило Время Закрытия.
А эти железные решетки, поверь моему горькому опыту, мальчик, эти
железные решетки затворяются навсегда...

@темы: Peter Pan, рассказ

---

@темы: Сумеречная сага

---

Х) много раз )))))))))))

- Ну не молчи, скажи, о чем думаешь.
- Да там сплошной мат.

- Скучно... хочется компанию... Сто пудов хочется компанию... хорошую
нефтяную компанию...

Все люди делятся на три категории:
1. Совы (встают и ложатся поздно).
2. Жаворонки (встают и ложатся рано).
3. Дятлы - из-за них совы встают рано, а жаворонки ложатся поздно.

Русская мера объема "грамулька" коварна своей абсолютной
относительностью.

Один из способов, как не быть одиноким - заболеть шизофренией.

Скупой платит дважды, тупой – трижды, а не успевший вовремя вынуть – не
менее 18-ти лет...

Меня всегда удивляет и настораживает на погодных сайтах наличие кнопки –
«настроить».

В богатом цыганском таборе, как правило, держат двух медведей: бурого -
повседневного, и белого - праздничного.

Кто-то в трудную минуту подставляет другу свое плечо, кто-то свой зад.
Главное, не бросить друга в беде!

- Маша! Ты первый раз у нас на форуме. Скажи, а сиськи у тебя есть?
- Да, есть!
- А больше чем у Семенович?
- Тебе три надо что-ли?

Из инструкции по пользованию противогазом: « …натягивать до тех пор,
пока очко не станет напротив глаза» !

- Эх, девчонки, зря мы в школе физру прогуливали - там через козлов
учили перепрыгивать!

Кстати, блин, такие парни мутные пошли: их, видите ли, напрягает, что я
замужем...

В магазине парень берёт пачку презервативов (15 шт.) и просит дать ещё
шоколадку. Продавщица:
- Молодой человек, за одну шоколадку тебе столько не дадут!

Возвращаться - плохая примета. Особенно, если ты замужем, и прошло уже
три дня.

Группа геев отказалась вступать в Единую Россию, мотивировав своё
решение тем, что не настолько уж они и пидарасы.

Когда выпьешь, понимаешь, сколько людей ждут твоего звонка прямо
сейчас...

Учитель:
- Дети! Кто из вас летом был в деревне?
- Я!
- И я!
- И я!
- Хорошо. И какие же новые звуки вы слышали в деревне?
- МУУУУ!
- БЕЕЕЕ!
- КРЯ-КРЯ!!!
- СЪЕБАЛ С ТРАКТОРА, БЫСТРО!!!!!

Наконец-то понял, что хороший фумигатор не убивает комаров, а заставляет
людей крепче спать!

- Здрасьте, вы клоуна вызывали?
- Вызывали, вызывали!
- Где пацан?
- В ванной.
- Что делать?
- Ваша задача: развеселить, поднять настроение и отнять бритву!

Вчера три часа объяснял одному американцу на форуме разницу между «gay»
и «pidoras». Он так ни черта и не понял. Ну и кто он после этого?...

Когда у меня спрашивали список моих достижений, отец ответил емко и
кратко:
- Этот долбоеб вчера пару которая начинается в 2 часа проспал!

Британские ученые после 20-летних экспериментов доказали, что если ссать
против ветра, его направление от этого не изменится...

Не подавляй своё второе я, особенно если оно мелкое и гадкое - вырастет,
станет первым и отомстит.

- Что может быть тупее чем прилагать инструкцию к туалетной бумаги?
- Прочесть её и в корне изменить манеру пользования.

Не так страшен муж из командировки, как жена с корпоратива...

ВСЁ !

@темы: позитив

---

ААААААААААААаааааааааааааааааааааааааа

В магазине:
- По-вашему, вот это чудо – планшет?
- Да, это новый российский планшет, убийца iPad’a!
- Ладно, беру.
- Что вы мне дали? Это же фантик от конфеты.
- Это не фантик. это новая российская купюра в 12 000 р, убийца доллара !!!

@темы: позитив

---

да тыж моя зая

- Ой, у меня пять пропущенных от моего пупсика!..
Алло, пупсик, ты мне звонил?
Ой, у меня четыре пропущенных от моего пупсика...

@темы: позитив

---

is now my new obsession

++++++++
много плюсов к этому фильму

The night on which the extraordinary adventures of these children
may be said to have begun was the night Nana barked at the window. But there was nothing there,
not a bird or a leaf. So the children forgot about it, for what troubles a grown-up will never trouble a child.


Wendy: I could sew it on for you. This may hurt a little. Might I borrow your knife?
Peter: Oh, the cleverness of me!
Wendy: Of course, I did nothing…
Peter: You did a little.
Wendy: A little? Goodnight!


Peter: ‘Forget them, Wendy. Forget them all. Come with me where you’ll never, never have to worry about grown up things again.’
Wendy: ‘…Never is an awfully long time.’


It would be delightful to report that they reached the nursery in time… but then, there would be no story.


Wendy: Love.
Peter Pan: I have never heard of it.
Wendy: I think you have, Peter. I daresay you’ve felt it yourself…for something or… someone.
Peter Pan: Never. Even the sound of it offends me.



Wendy: Peter. You won’t forget me, will you?
Peter: Me? Forget? Never.
Wendy: Will you ever come back?
Peter: To hear stories… About me.
(still as self-centered as ever, …but you can’t help but adore him)

@темы: фильмы и о них, Peter Pan

---

Doctor\Master

Автор: Мати_Ривер
Музыка: Сплин - Время, назад
Фендом: Doctor Who
Персонажи: 10 Доктор, Симм!Мастер, чуть-чуть Уилфреда и Рассилона, ещё человек пять мимо пробегали
Пейринг: Мастер/Доктор
Жанр: я бы не сказал, что это романс, но это что-то с ХЭ
От автора: на порыве эмоций от Дня Рождения Джона Симма я всё-таки сделала этот клип!
Примечания: в песню добавлен ещё один припев после проигрыша, ибо мне не хватило XD

@темы: Доктор Кто, The Master